Кровавые скалы - [46]

— Братья мои, услышьте грохот пушек, эти священные звуки.

— Разве мы не лучшие музыканты, Драгут-реис?

— Подлинные виртуозы. Без нас Мустафа-паша и Пиали бессильны. Им пришлось бы выращивать розы для султана на почве, удобренной турецкими трупами.

Корсар выкрикивал приказы канонирам, когда над головой пронеслось ядро, пущенное из Сент-Анджело. Не обращая внимания на опасность, командиры продолжали совещаться. Но железный шар отскочил от скалы, взметнув сноп осколков, один из которых настиг свою цель.

Драгут лежал ничком, с правой стороны его тюрбан окрасился кровью. Тело старика было неподвижно. Вокруг столпились его собратья, безмолвные и оцепеневшие от горя, но не желавшие выражать скорбь. Они не запятнают памяти господина девичьими рыданиями. Кодекс корсара не допускает сантиментов.

— Он мертв? — спросил подъехавший на арабском скакуне турецкий главнокомандующий.

— Похоже, что так, Мустафа-паша.

— Такова воля Аллаха. Накройте его. Я не хочу, чтобы мои воины видели его сейчас. Доставьте его в шатры командиров в Марсе.

Драгута унесли, прославленного ветерана, ставшего очередной жертвой, еще одним трупом, которого убрали с поля боя. Тем не менее он был еще жив. Смерть решила повременить. Мореходы — люди стойкие, а бывалый моряк Драгут был самым стойким из всех. Смертельно раненный, не в силах говорить, он протянет еще не один день. Долгое неумолимое угасание ненавистно настоящему пирату, но война таит множество неожиданностей.

Среда, 20 июня 1565 года. Праздник Тела Господня. Тридцать второй день осады. Торжественной вьющейся процессией во главе с великим магистром, Жаном Паризо де Ла Валеттом, рыцари шагали по узким улочкам Биргу, направляясь в Монастырскую церковь, дабы воздать хвалу Господу. Ради этого великого момента они отложили в сторону оружие и доспехи, облачились в длинные черные ризы, украшенные белым восьмиконечным крестом. Война не помешает им приступить к таинству Святого причастия. На протяжении веков они исполняли неизменный обряд, сопровождали Тело Христово, проходя парадом мимо набожных очевидцев, бивших поклоны и преклонявших колени. С ними был Господь. И только Он.

Предатель рассеянно смотрел перед собой, с привычной легкостью играя свою роль. Он наслаждался своим положением. Вера сочеталась с театральной постановкой; к небесам взлетал зов, которому суждено было остаться без ответа. Где-то вдали раздавался приглушенный рокот турецких орудий, установленных на горе Скиберрас и мысе Тинье, нарастающий грохот гибнущего Сент-Эльмо. Пусть братья-рыцари и глупая чернь молятся. Придет и их черед. Спустя несколько дней, когда небольшой пятиконечный форт будет лишь воспоминанием, когда на далеком полуострове останется одна почерневшая яма, вся мощь вражеского войска обрушится сюда. Изменник вошел в церковь позади гроссмейстера и благоговейно склонился перед крестом. Как жаль, что придется нарушить эту безмятежность!..

Раздались вопли и возгласы, протесты разгневанных людей, требовавших правосудия и жаждавших наказать виновных. Жуткие крики. Затем показалась группа рыцарей с искаженными злостью лицами. Они тащили пленника, едва удерживаясь от самосуда. Во главе рыцарей были де Понтье и приор Гарза, а у ног — чернокожий мавр.

Перед толпой возникла одинокая недвижная фигура великого магистра.

— Сегодня праздник возрождения веры, а не жестокости и мести.

— Мы нашли предателя.

— Вы нашли моего друга, пострадавшего от ваших страхов и немощи. Снимите кандалы.

— Ваша светлость, это подлый язычник.

— И опасный, — поспешил добавить приор Гарза.

Ла Валетт был непреклонен.

— Я тоже могу быть опасен. Поднимите его и освободите.

— Сир, это вопрос нашей безопасности. Настал час расплаты.

— Настал час безумия. Если вы решили арестовать его, то должны и меня заковать в цепи. Выполняйте приказ. Снимите кандалы.

Приказ исполнили, и мавр поднялся на ноги, этот ненавистный изгой, угодивший в безвыходное положение среди враждебного люда. Он был слишком благороден, чтобы умолять, слишком горд, чтобы выказывать страх перед смертью. Его мучители, былые соратники, были неугомонны.

В роли оратора выступил де Понтье:

— Мы скорбим и действуем по зову долга, ваша светлость.

— Вы действуете поспешно.

— Мавр осужден за свои деяния.

— Я таковых не усматриваю.

— Ибо они весьма скрытны, сир. Он умен и изворотлив, как гадюка.

— Однако вам удалось его схватить, брат шевалье.

— Вследствие усердия и волей случая. Это демон в человеческом облике, который разжег огонь на пороховом складе, здесь, в Сент-Анджело, — огонь, повлекший за собой взрыв и смерть восьми славных воинов.

— Где доказательства?

— Доказательством является имущество обвиняемого, обнаруженное в его покоях, а также тот факт, что он хранил у себя порох и был замечен непосредственно перед пожаром.

— Это лишь гипотеза, брат шевалье.

— Доказательство, ваша светлость, — сказал де Понтье сдержанно, и его слова возгласами и призывами поддержали стоявшие позади солдаты.

— Этот человек создавал взрывчатку для наших братьев в Сент-Эльмо, греческий огонь, метательные снаряды и огненные трубы.

— Лишь чтобы обмануть нас, скрыть свои истинные намерения.