Кровавые скалы - [23]

— За святого Иоанна!

Они пустились оглушительным галопом, завывая и выкрикивая боевой клич, устремившись к сужающейся бреши во вражеском строю, в то время как сипахи торопились ее закрыть. Донеслось пронзительное улюлюканье оставшихся позади турок. Лошадь споткнулась, стряхнув седока, и в нарастающем ужасе бросилась вперед. Гарди все видел. Оцепив положение, он догнал лошадь и, схватив поводья, развернул ее широким полукругом, чтобы подобрать упавшего. Воин вновь забрался в седло, но время было потеряно. Подобно черному лесу перед ними выросли плюмажи вражеской кавалерии — их строй был непроницаем, боевой порядок нерушим.

— Мы окружены, Кристиан.

— Будем надеяться, что наши братья добрались до безопасного места и нам удалось отвлечь врага.

— Чего ждут эти язычники?

— Своего часа. — Гарди отбросил в сторону черный плащ и прижал меч к сапогу.

— Почему они не пронзят нас стрелами?

— Это лишь испортит удовольствие. Они предпочтут изрубить нас клинками.

— Лучше бы ты за мной не возвращался, Кристиан.

— И упустил такую схватку? — сказал он, улыбнувшись, и обернулся к воину. — Когда-нибудь они сложат о нас песню.

Взорвался еще один сигнальный огонь, разлив свет по всей равнине. Турки стояли неподвижно в ожидании приказа или того особого момента, когда напряжение достигнет предела и грянет бой. Неравная сеча.

— Ты готов биться?

Воина стошнило. Он отер рот латной рукавицей.

— Мне страшно, Кристиан.

— Страшись лишь за свое доброе имя и душу. И то и другое неприкосновенно.

— Для меня честь служить и умереть рядом с тобой, Кристиан.

— Если нам и суждено погибнуть, то как мужчинам! — Гарди поднял меч. — Приготовься!

Готовиться не пришлось. Разразился ураган. Он налетел под звуки рога, обрушившись на османов с фланга столь яростно, что их строй содрогнулся. Спустившись со склонов Мдины, на врага бросился конный отряд маршала Копие.

— Это наш шанс. Смерть или слава, друг мой!

Оба всадника устремили лошадей вперед к открывшейся бреши в рядах сарацин. И прошли сквозь вражеский строй.

— Вы ранены.

— Раненым считается лишь тот, кто не в силах стоять на ногах.

Мария подвела Кристиана к скамье и принесла чашку с теплой водой. Поставив сосуд на стол, она принялась омывать и протирать губкой длинный порез на тыльной стороне его руки.

— Рана неглубокая. Вам повезло, месье Гарди.

Он молча согласился. Впервые они касались друг друга при таких обстоятельствах. Наступила минута сдержанной нежности, когда Кристиан мог рассмотреть изгиб ее шеи, взмахи ресниц, движения рук. Мария вспыхнула, пытаясь скрыть смущение за потоком слов.

— Как вас угораздило так пораниться?

— Подобные истории не для женских ушей.

— Сделайте милость, месье, расскажите.

— Во время прорыва латную рукавицу разорвало. Один турок ударил меня саблей.

— И вы отбили ее рукой?

— Лучше рукой, чем головой.

— Тогда можно было бы испытать мои навыки врачевания, месье Гарди.

— Я бы уговорил вас попробовать.

Девушка насухо вытерла рану и теперь перевязывала руку.

— Я бы предпочла, чтобы вы избегали турецких сабель.

— Мое ремесло не оправдает ваших предпочтений.

— Значит, это никчемное ремесло.

— Против достойных предпочтений.

Мария вновь покраснела, чувствуя себя неловко и неуверенно в присутствии Кристиана. Он мягко сомкнул пальцы на ее ладони. Девушка не вздрогнула и не отдернула руки. Любая дама дворянского происхождения закричала бы и, вероятно, позвала стражу. Но Мария пристально посмотрела в глаза англичанина.

— Вы работаете допоздна, миледи.

— Раненых могут привезти в любую минуту.

Кристиан был благодарен судьбе, что оказался в их числе, и удивлен, что пережил ночь, после которой землю усеяли разбитые пушки, неподвижные и вздрагивающие тела сарацин.

Близился рассвет, когда Гарди ушел в казармы. Непременно нужно было выспаться, но уснуть он все равно бы не смог. Кристиан немного постоял возле Святого лазарета, наблюдая, как небеса светлеют позади темной громады форта Сент-Анджело. Мария сказала, что ему повезло. Однако много ли везения в том, чтобы найти любовь посреди войны в тени грядущей осады?..

— Снова перехитрил турок, Гарди?

Приветствие оказалось едва ли дружеским, а встреча, видимо, не случайной. Приор Гарза робко приблизился к Кристиану. Он был мал ростом и тучен, с круглым лицом обжоры и цепким ртом, утолявшим не одну только жажду. Благочестие плохо сочеталось с его обликом. Высокий пронзительный голос и женственные манеры выглядели еще более странно. Приор встал рядом с англичанином.

— Побеседуем, с твоего позволения.

— Больше не с кем, приор.

— Немного истины в сих словах. Благородная леди, хотя бы и мальтийка, и человек без роду, без племени. И в такой-то час.

— Требовалось перевязать раны.

— Точнее, обуздать свои порывы. Это недостойно.

— Как и подглядывание недостойно приора.

— Орден не допускает подобных союзов.

— Вы ставите под сомнение ее честь и мой мотив.

— Твой мотив? — Взгляд приора был долгим и одновременно вульгарным и осуждающим. — Ты носишь браслеты и прочие побрякушки павших турок. Радуешься своим привилегиям и своенравию. Ты уверен в собственном превосходстве над нашими законами.

— Я уверен лишь в том, что нахожусь в осажденной деревне.