Кровавые Небеса - [49]

…Агонизирующие призраки с изломанными телами ускользали, скрываясь от меня в клубящемся багровом тумане. Будто издеваясь, возникали вновь лишь на мгновение — одно страшное мгновение, в течение которого в сознании отпечатывалось очередное лицо, как раскалённое клеймо на беззащитной плоти. Очередной кошмар. У меня их было много и они, подобно верным часовым, каждую ночь патрулировали мои сны, заставляя беспечно расслабившееся тело содрогаться в унисон с больной душой. Из зарослей сухостоя, своими причудливо вывернутыми ветвями напоминающего тянущиеся к свету обгорелые руки, доносился пронзительный детский крик. Крик моей трёхмесячной сестры более всего походил на вопль замученного животного. Этот звук был мне привычен, как извечный саундтрек к кровавому кошмару. Чуть поодаль — мои родители почему-то танцуют вальс: на лицах счастливые улыбки, они поглощены созерцанием друг друга, единением душ. В это время адские твари рвут их на куски, плоть разрывается с тяжёлым мокрым звуком, кровь плещет из повреждённых артерий, а родители всё продолжают танцевать… До тех пор, пока на их месте не останутся с трудом узнаваемые фрагменты тел…. Предплечье сжимают свежеобглоданные, влажно поблёскивающие алым кости — рука моего брата увлекает за собой в туманно-кровавую мешанину, он говорит со мной. «Лея, поспеши! Ты должна помочь мне сыграть тот ноктюрн, который мы разучивали. Давай!».. Мы с Вальди играем в четыре руки и его кисти оставляют алые разводы на белоснежных клавишах… Мой меч с хлюпаньем, переходящим в хруст, входит в грудь красивого рыжеволосого мужчины… Бледное лицо с проступившими веснушками озаряет последняя улыбка — как это бывало у спартанских воинов — и в следующий миг передо мной уже другое тело… Золотистые кудряшки, полные боли карие глаза, хватающие воздух маленькие пальцы…

Новый кошмар — убитый мною мальчик, чей пепел разнесло по тоннелю городской подземки — заставил меня проснуться в холодном поту, широко распахнутыми глазами осматривая знакомый интерьер и пытаясь успокоить ставшее слишком частым дыхание. Никого не обнаружив, я позволила себе редкое проявление слабости: подобрала обтянутые чёрными брюками колени к груди и крепко обняла сама себя руками. Это было жалко, но холод, вымораживающий нутро, немного ослаб. Помню, в детстве я очень любила поспать, иногда по двенадцать часов кряду валялась в постели, нежась под тёплым одеялом. Теперь мне хватает пяти, а ночи, обходящиеся без сновидений, считаются редкостной удачей. Вот одна из причин моего пристрастия к спиртному: выпив, я забываюсь мёртвым сном без боли, без воспоминаний, без кошмаров.

Справившись с собой, я нащупала в темноте мобильник и проверила время: половина седьмого утра. Диван в гостиной удобный, так что стоило пару раз потянуться и мышцы пришли в норму. Прислушалась. Сверху не доносилось никакого шума и, заключив, что мои «домочадцы» всё ещё не перешли в стадию бодрствования, я прошла на кухню и занялась приготовлением кофе. Две вещи вызывают у меня сомнение: во-первых, трудно сказать, спит ли демон вообще, а во-вторых, качество сваренного мною кофе. Ян, будто подтверждая мои сомнения, появился минуту спустя — бодрый и собранный, как обычно. Кофе, не желая отставать, чуть не сбежал. В последний момент плиту от загрязнения спасли нечеловеческие скорость и ловкость падшего ангела, который рванулся к турке и снял её с огня, взметнув лёгким ветерком мои выбившиеся из причёски пряди. Свои льняные волосы он собрал в свободный хвост на затылке, так что несколько прядок остались висеть, придавая внешности блондина некий неряшливый шик.

— Ты уснула на диване и я не стал тебя будить. — Сказал он улыбнувшись и разлил кофе по чашкам.

— Всё правильно, мне не привыкать. Можно задать вопрос? — Ответила я, слегка удивившись тому, что вторую чашку Ян взял себе. На моей памяти это первый раз, когда он проявил хоть какой-то интерес к человеческой пище. Я прислонилась к столу, а демон облокотился о кухонный шкаф напротив.

— Конечно, задавай. — Кивнул он, сделав первый глоток и довольно прищурившись.

— Ты когда-нибудь спишь?

Блондин, держа чашку на уровне груди, пристально на меня посмотрел, как будто раздумывая над скрытым смыслом этого простого, на первый взгляд, вопроса.

— Я не испытываю жизненной необходимости в сне, но могу уснуть. По желанию.

— Понятно. Просто было интересно узнать. А… как насчёт снов? — Этот вопрос я постаралась задать как можно более обычным тоном и в свою очередь отпила из чашки с бодрящим напитком.

— Этого не требуется — все воспоминания и кошмары всегда в моём сознании. Они не забудутся. Но, когда я засыпаю, то ничего не вижу. А ты? — Задал он ответный вопрос, будто бы прочитав мои мысли.

Я поперхнулась, но ничего на это не ответила. Просто посмотрела на него и он всё понял сам. Тут же захотелось отмотать время назад и держать рот на замке, но слишком поздно.

Стук поставленной на столешницу чашки, лёгкий перебор пальцами по ряду пуговиц и вот он уже одним гибким завораживающим движением сбрасывает с себя белую хлопковую рубашку. Демон стоит передо мной босиком и в просторных чёрных брюках из льна. Утренний свет падает на левую сторону безупречного мускулистого торса, золотит алебастровую кожу.