Кровавые крылья - [4]

Как я и говорила, — голос Алисы был мрачен, — твой приход запустил алгоритм цветения. Мне это не нравится.

«Думаешь, Аматэрасу использует меня?»

Да, в этом я уверена. Но другое дело — какие у неё цели. И не станут ли они причиной нашей гибели.

«Я сомневаюсь, что всё настолько плохо».

Она создала мир, как и Анубис. И связала его с твоим прибытием. Вдруг сакуре необходима кровь будущего Бога для того, чтобы цветение достигло финальной стадии? И сейчас Кукла ведёт нас на заклание, как овец. Или ей нужна не твоя кровь, а я — жидкий чип?

Я чуть замедлился, обдумывая пугающие догадки Алисы. Ей явно не нравится происходящее. Как и мне. Я надеялся отыскать то, что поможет мне стать сильнее или откроет правду о подопытных, которым вкололи жидкий чип. А в итоге оказался втянут в непонятную схему.

Но дороги назад не было. Я могу только поверить Като и продолжить свой путь. Самостоятельно Кукольный Домик я в любом случае не покину.

Спустя два дня пути без сна и остановок, я попросил Куклу притормозить.

— Мне нужен отдых, — пытался объяснить я.

— Зачем? — не понимала Кукла. — Нам надо к сакуре.

— Я больше не могу идти. Мне надо поспать и отдохнуть.

— Ну хорошо. Долго?

— Да.

— Плохо.

Я устало вздохнул и сел на землю у дерева, похожего на берёзу. Только кора у неё была не белая, а зелёная.

— Я тебе скажу, когда смогу идти.

Мне и правда жутко хотелось спать. За эти два дня мы прошли несколько лесов, долин и небольших плоскогорий. Переправились через речушку и даже стали свидетелями знатной сечи — деревянные солдаты, костяные матрёшки и десятиметровые мягкие игрушки яростно мутузили друг друга. Любой из ударов этих созданий отправил бы на тот свет любого Трибуса — в этом я уверен.

Кукла тогда сказала, что битва может продлиться несколько дней, поэтому её надо обойти. В тот момент у меня впервые возник вопрос — а как в этом мире появляются новые игрушки?

Я спросил у Куклы. И, как оказалось, после смерти тела жителей этого мира впитываются в землю, а затем по подземным рекам доставляются на родину, где восстанавливаются. И это возможно только благодаря сакуре — пока она цела, ни одна из игрушек не умрёт окончательно и бесповоротно. Но обратная сторона монеты заключалась в том, что игрушки не размножались. Их численность не менялась, сколько бы времени ни проходило.

Заснул я быстро. Мой сон был на удивление спокойным. В отличие от Алисы я не испытывал постоянной тревоги и не боялся за свою жизнь. Каков бы итог ни был — я не способен его изменить. Любая игрушка может прикончить меня — это факт. И если Аматэрасу заманила меня сюда, чтобы убить, — так тому и быть.

Проснувшись, я увидел над собой голубое небо, облака, будто сделанные из картона, и круглый жёлтый шар, имитирующий солнце. Ночи в этом мире не было — только день.

— Ты очень долго спал, — раздался сварливый голос Куклы. — Теперь идём?

— Нет. Дай мне ещё немного времени.

Кукла недовольно засопела, но ничего не сказала. За время нашего с ней пути я нашёл рычаги влияния. А именно — новые истории о Терре. Недавно, когда темы для разговоров закончились, я переключился на сказки или сюжеты мультиков Земли. И Кукла знала, что если я в хорошем настроении — то могу рассказать что-то новенькое.

Я привык путешествовать один. Поэтому всё необходимое для умывания находилось в кошелях. Как и еда.

Нам стоит сейчас нарисовать узор, — вдруг сказала Алиса, когда я доедал один из фруктов Мира Двенадцати. Кукла всё это время молча таращилась на меня. Впрочем, как и всегда во время перекусов.

«Зачем? И почему здесь?»

Во-первых, чакрофон в этом мире такой же, как на Терре, и сейчас ты в безопасности. Вспомни, что творилось на Нипонских Островах. Если мы выйдем из Кукольного Домика, то вряд ли наши дни будут такими же спокойными, как раньше. А во-вторых — тебе надо максимально подготовиться к возможным опасностям у сакуры. Я знаю, что новый узор едва ли хоть как-то поможет, но даже малейшее повышение шанса на выживание — очень ценно.

Тщательно обдумав слова Алисы, я понял, что она права. После того как я стал Трибусом, коэффициент со сложным названием — Предел прочности Огранённого, выраженный в числовом эквиваленте, — подскочил с двадцати четырёх до тридцати очков.

К слову, этот коэффициент на Нипонских Островах называли просто: иранским. Не знаю, почему в Империи Русов не сократили длинный термин.

Каждый большой узор оценивался в три очка. То есть после прорыва на Грань Трибуса у меня появилась возможность нарисовать два больших узора. Чем я и воспользовался. Но на моём теле оставалась одна спорная область — левая рука. На ней раньше был узор Призыва, который разрушился после моего попадания в Мир Двенадцати. И только несколько дней назад, когда эскулап-старик Даичи обследовал меня, я узнал, что смогу нарисовать ещё один узор. Впрочем, Алиса и до этого была уверена, что это возможно. Только вот я решил не рисковать и дождался заключения эскулапа.

— Кукла, — я медленно убрал маску с лица. Ту, которую сделал сам, — белую, с отверстиями на глазах и носу и с алым цветком эдельвейса на лбу.

— Что? — девушка склонила голову набок.