Кровавое солнце - [29]

— Сэр, — дрожащим голосом обратился он к Кеннарду, — я не мог быть тут… раньше?

Кеннард покачал головой и на мгновение положил руку Кервину на плечо; жест этот удивил Джеффа, успевшего прийти к выводу, что на случайные прикосновения у комъинов существует табу. Впрочем, Кеннард тут же убрал руку.

— Это не самая старая и не самая мощная из комъинских башен, — продолжил он. — Но наши хранительницы работают с Башенными экранами вот уже девятьсот двенадцать поколений.

— А в девятьсот тринадцатом поколении, — вмешался из-за его спины Остер, — мы привозим сюда сына землянина и леронис — предательницы.

— Ты что, — метнула на него яростный взгляд Таниквель, — сомневаешься в том, что сказала Элори?

Остер хмуро склонил голову; Таниквель подошла к Кервину.

— А теперь, ради всего святого, пошли наконец отсюда. Мы что, весь день собираемся торчать на аэродроме?

Они направились через поле, и Джефф не раз ловил на себе любопытные взгляды. В воздухе все еще висела мелкая холодная морось, и у Кервина мелькнула мысль, как хорошо было бы сейчас оказаться где-нибудь под крышей — отогреться и расслабиться. Другой проскользнувшей у него мыслью было, что он не стал бы возражать против ванны и чего-нибудь выпить, а еще — хорошего ужина… Какого, к черту, ужина? Может, скорее, завтрака? Должно быть, они перелетели от Тендеры на добрую треть дуги большого круга, и чувство времени у Кервина сбилось, потому что в Арилинне солнце еще только вставало.

— Всему свое время, — произнес Кеннард. Кервин вздрогнул; потом решительно сказал себе, что рано или поздно придется привыкнуть к этому Кеннардову трюку — что тот может читать его мысли. — Сначала, боюсь, тебе предстоит встреча с остальными из Арилиннской башни. Естественно, им не терпится все о тебе узнать.

Кервин поднял руку и отер с лица кровь. Лучше б ему сначала дали привести себя в порядок, а потом уж выставляли напоказ. Он еще не освоился с мыслью, что среди телепатов не принято встречать по одежке. Вчетвером они прошли мимо длинного кирпичного здания, напомнившего Кервину казарму; из-за больших деревянных ворот донесся неповторимый запах, и Кервин подумал, что где-то поблизости конюшни. Только когда башня оказалась уже совсем близко, Джефф осознал, что строгость ее очертаний нарушается лишь скоплением невысоких строений у подножья. Они прошли еще два двора и оказались перед аркой, высеченной из голубоватого камня; в проеме пульсировала полупрозрачная радужная дымка. Кеннард остановился.

— Никто, — произнес он, — кроме тех, у кого в жилах течет кровь комъинов, не может пройти сквозь Вуаль.

Кервин пожал плечами. Наверно, ему следовало восхититься, но ресурсы удивления у него уже иссякли. Джеффу пришло в голову, что он устал и голоден. Он не спал уже сорок восемь часов, и ему действовало на нервы, что все — включая Остера — затаив дыхание, ждут от него следующего шага.

— У меня в цилиндре кролики кончились, — раздраженно произнес он, — да и в любом случае, сценарий ваш. Куда теперь, сюда?

Они продолжали молча ждать, так что Кервин шагнул прямо в трепещущую радугу.

Он ощутил электрическое покалывание, словно тысячью крошечных иголочек и булавочек одновременно, а, оглянувшись, увидел, что Кеннард, Таниквель и Остер превратились в размытые тени. Джеффа затрясло; — внезапно его ужалило подозрение, что все это — сложнейшим образом расставленная ловушка, как раз и призванная заманить его туда, где он сейчас оказался — ибо стоял он один в темном замкнутом пространстве, и только радужное мерцание указывало, где был вход.

Мгновением позже Кервин испустил вздох облегчения (мысленно добавив: «Ну и дурак же я!») — сквозь радугу шагнула Таниквель, за ней последовали Остер в Кеннард. Таниквель шевельнула пальцами — примерно так же, как делал Остер, управляя самолетом. Кабинка дрогнула и пошла вверх (Джефф пошатнулся, но на ногах устоял), потом резко затормозила. Через арочный дверной проем открывался проход в ярко освещенный зал и дальше — на зеленую террасу с видом на пламенеющие в лучах рассвета горы.

В гигантском пространстве гулко отдавалось эхо; при этом, как ни странно, от зала веяло теплом и уютом. Пол был выложен неровными плитками, изрядно изношенными; немало, должно быть, ног ступало по ним. В дальнем углу зала горел огонь, от которого ароматно пахло дымом и благовониями; темное пушистое существо раздувало огонь длинными, странной формы мехами. Пальцы существа были розовыми и гибкими, а когда Кервин подошел поближе, оно подняло голову, и в умных глазах его — зеленых, без зрачков — читался вопрос.

Справа от камина стояли тяжелый резной стол из какого-то блестящего дерева, несколько кресел и длинный диван с грудой подушек, вытканных фосфоресцирующим узором.

С одного из кресел поднялась женщина средних лет и направилась к прибывшим. Остановившись перед Кервином, она смерила его спокойным взглядом своих умных серых глаз.

— Варвар… Что ж, он и похож на варвара с окровавленным лицом. Еще одна драка, Остер, — и я отправлю тебя в Неварсин, в Дом покаяния… На целую зиму, — добавила она по некотором размышлении.

Голос ее звучал низко и хрипло, в темно-рыжих волосах серебрились седые пряди. Под скромным темным платьем угадывалось внушительного сложения тело, а на подвижном лице разбегалась от уголков глаз сеть морщинок.