Кровавое наследство - [8]

— Как долго я ждал тебя, — сказал он ей, — и как тяжело было мне это ожидание!

— Я не могла прийти раньше, Рафаэль, — отвечала молодая девушка, — и почти упрекаю себя в том, что теперь пришла. О, если бы только моя мать могла скорее выздороветь, и я представила бы тебя ей! Ты не знаешь ее и потому думаешь совершенно несправедливо, что твоя бедность вызовет с ее стороны сопротивление. Она знает, что я не способна искать в супружестве только денежные выгоды.

Молодой человек вздохнул и отвечал немного помедля:

— Твоя мама, может быть, действительно благородная женщина, но не все такие: некоторые любят только золото и готовы принести ему в жертву даже счастье своих детей. Ты не знаешь света, как я его знаю, иначе ты бы не уверяла, что бедность не станет препятствием к нашему браку.

— Но ни отец, ни мама не поклоняются золотому тельцу. Отец мой — лучший из людей, и мне стоит только сказать ему о моей любви к тебе, чтобы получить его согласие на эту любовь.

— Дорогая моя Виолетта! — воскликнул молодой человек.

— Да разве моя мама не пришла в восторг от тебя, когда мы встретились с тобой в Винчестере?

Только она тогда воображала тебя богатым человеком, а не бедным живописцем. В осанке твоей так много величия, как будто у тебя по крайней мере 10 тысяч фунтов годового дохода.

Лицо молодого человека стало грустным.

— Будь у меня только 500 фунтов дохода, — возразил он, — я бы явился к отцу твоему до его отъезда и попросил бы у него твоей руки, но я беден и, что всего хуже, завишу от человека, которого не уважаю.

Виолетта взглянула на него с удивлением и маленькой досадой.

— Но так будет не всегда, Рафаэль. Ты станешь известным художником, и тебя будет уважать свет.

Печальное лицо молодого человека прояснилось.

— Милая моя мечтательница, — сказал он, — я не ищу величия и славы, а только пытаюсь приобрести себе имя, при помощи которого я бы достиг самостоятельности. Я работаю только для достижения этой цели, и ты можешь сознаться, что меня нельзя упрекнуть в недостатке стремления достигнуть ее.

— Я знаю это, — отвечала она, — и только боюсь, что твое здоровье не выдержит этих усилий.

— Твои опасения совершенно напрасны. Но взгляни на мою работу!

Он подвел Виолетту к своей картине, и хотя она не имела познаний в живописи, поняла, что эта картина обнаруживала большого художника. Полотно изображало только лесную поляну, на которой они находились теперь, и зеркальную поверхность воды, в которой отражалось заходящее солнце. Но душа поэта, видимо, водила рукой художника и придала поразительную прелесть картине. «Ты будешь великим художником, я это чувствую», — девушка устремила на него свои большие голубые глаза.

Через недолгое время Виолетта заспешила к больной матери. Он проводил ее и решился проститься с ней у садовых ворот. Чисто было это молодое и искреннее чувство, но Виолетта чувствовала что-то тяжелое на совести в ту минуту, когда вошла в комнату и заняла место у постели больной.

История любви Виолетты и молодого художника была очень проста. Они встретились на балу в Винчестере. Мистер Станмор произвел с первого же раза самое благоприятное впечатление на мать и дочь. После Лионель и сестра его столкнулись с ним случайно в этом самом лесу. Он не стал скрывать от них, что он художник по призванию и по ремеслу и поселился в лесу ради возможности ближе изучить природу. Они видели его несколько раз сидящим под навесом походной палатки и рисующим старые обнаженные дубы. Мало-помалу молодые люди сблизились с Рафаэлем Станмором. Лионель в особенности был от него в восторге, но он должен был уехать на лето в университет, и Виолетта совершала уже одна свои привычные лесные прогулки. Остальное расскажется в коротких словах. Они увидели и полюбили друг друга. Виолетта Вестфорд готова была, невзирая на бедность Рафаэля Станмора, выйти за него замуж. Но молодого человека удерживала мысль о тяжести этой бедности для Виолетты.

6

Клара Вестфорд медленно поправлялась. На ее бледных щеках заиграл слабый румянец, а в глазах появились проблески сознания. Первый вопрос ее был о муже и о том, нет ли писем от него. Ответ был отрицательный. От капитана не было получено ни строчки. Это молчание не беспокоило ни Лионеля, ни Виолетту. Они просто думали, что ему не представилось случая переслать письмо. Но сердце Клары не разделяло спокойствия детей. Муж обещал ей при прощании переслать немедленно квитанцию на капитал, который намеревался вручить банкиру. Вопрос о деньгах стоял для нее на втором плане: но она поняла, как серьезно смотрел на это дело муж, и его молчание удивляло ее не без причины. Ее тревога была так сильна, что она не могла скрыть ее, и дети, заметив это, старались успокоить ее.

— Если бы была действительно какая-нибудь причина к беспокойству, — говорил ей Лионель, — я не был бы так весел, каким ты меня видишь. Ты, вероятно, забыла пословицу, что у дурных вестей есть крылья? Если бы с отцом нашим случилось что-нибудь неприятное до выхода «Лили Кин» в море, то Жильбер Торплей не замедлил бы уведомить нас. Ты знаешь, как он предан отцу и всем нам, — сказал молодой человек, выразительно посмотрев на Виолетту, которая, краснея, отвернулась к окну.