Кровавое действо - [19]

— И все это только для того, чтобы стать красивым?

Малдер, не отрываясь от дороги, коротко покосился на нее. В глазах его блеснула грустная ирония.

— Все хотят быть красивыми, Скалли. Он затормозил так резко, что «таурус» с воем занесло на мокром покрытии перед домом доктора Франклина.

Могучая дверь была притворена, но не заперта. Агенты переглянулись и достали оружие. Малдер вошел первым.

— Доктор Франклин? громко позвал он. В доме было тихо — точно так же, как вчера вечером тихо было в доме сестры Уэйт. Навеки оставленном. — Доктор Франклин!

Никого. Ни души.

Малдер двинулся к лестнице на второй этаж. Скалли осторожно пошла в глубину холла. Собственный пистолет в руке казался ей таким жалким, таким смехотворным по сравнению с теми силами, против которых они сейчас пытались бороться… если, конечно, предположить, что все эти силы действительно есть. Она не успела уйти далеко. — Скалли! позвал Малдер сверху, и она вздрогнула, мгновенно покрывшись испариной от неожиданного громкого звука. — Что такое? — Подойди сюда! Скалли сделала несколько шагов обратно лестнице, но Малдер, опиравшийся локтями на перила площадки второго этажа, вновь остановил ее.

— А теперь посмотри, где ты стоишь… Скалли, не понимая, остановилась и глянула вниз.

Она стояла почти в центре гигантской пентаграммы, выложенной на мраморном полу.

Непроизвольно она сделала несколько поспешных шагов, выбираясь из этого вдруг ставшего физически ощутимым, душного, тугого капкана.

Малдер уже сбежал к ней. Чуть наклонился, присматриваясь внимательнее.

— Видишь, — сказал он негромко, — здесь она другая. Перевернутая.

Скалли тоже попыталась присмотреться.

— Наверху два луча, а не один. Это два рога козла страсти, бодающего небо.

«А за козла ответишь», — почему-то всплыло в голове Скалли, и тут до нее дошло.

— Сатана?

— Он самый.

Скалли безнадежно спрятала пистолет.

А в точках соприкосновения лучей громадной звезды с окружностью, в которую она была вписана, рябили какие-то буквы… — Смотри, — сказала Скалли, — здесь что-то написано.

Она присела на корточки.

— Какая-то фамилия. Холл…

— А вот — Трэвор… Это имена жертв! Смотри, в основании пентаграммы, у того луча, который торчит вниз, — его собственная… Франклин.

— Малдер! — Скалли медленно поднялась. Она понимала, что теперь дорога каждая секунда, — но вдруг ослабевшие ноги подняли ее с великой натугой. — Малдер, здесь фамилия Шеннон…

— Доктор Шеннон?

— Ты… ты не узнал, когда у нее день рождения?

— Бежим, Скалли!

Отделение эстетической хирургии

Гринвудский мемориальный госпиталь

Чикаго, Иллинойс

Доктор Франклин неторопливо и методически подбирал необходимые инструменты. Он трогал, брал и вновь клал их на место с удовольствием. Прикосновения к режущим поверхностям придавали ему силы. Ему всегда нравился этот острый, тонкий металлический блеск. Эта твердость, эта точная офомленность, функциональность, нацеленность на определенную задачу… неумолимость… только так и можно жить. Скальпели могли бы стать прекрасными налогоплательщиками и настоящими патриотами своей страны.

Дверь открылась. Доктор Франклин, держа в кулаке рукоять одного из особенно приглянувшихся ему ножей, оторвался от лежащего перед ним на металлическом подносе животворного изобилия.

— А-а, — сказал он. — Как я рад, что ты пришла.

На пороге стояла доктор Шеннон.

Она явно не ожидала увидеть доктора Франклина здесь. Она явно растерялась.

Несколько мгновений ее встревоженные глаза перебегали с лица доктора Франклина на столик с инструментами перед ним и обратно.

— Джек? — выговорила она наконец. Помертвелые, побледневшие губы ей не повиновались. Она старалась говорить очень спокойно, как с опасным психопатом — но у нее плохо получалось, квалификация была совершенно иной. Она была прекрасным специалистом. — Что ты тут делаешь?

Доктор Франклин лишь молча улыбнулся и сложил руки на груди.

В глазах доктора Шеннон был страх. Необъяснимый, ничем, казалось бы, не спровоцированный — но тем более всепоглощающий и заглатывающий душу темный ужас.

— Джек… выговорила доктор Шеннон. — Не подходи.

Доктор Франклин лишь чуть склонил голову набок и сложил губы трубочкой, как бы говоря: «Зачем? Я и не собираюсь».

Его кулак, в котором он держал скальпель, стал пустым.

Доктор Шеннон внезапно согнулась с утробным всхлипом, словно получив удар ножом в живот. Ее наполненные паникой глаза по-прежнему были прикованы к стоящему неподвижно доктору Франклину.

Она попыталась распрямиться, но столик с инструментами тоже стал пустым.

Со сдавленным звериным воплем доктор Шеннон упала сначала на колени, потом опрокинулась набок. Из ее рта, из ее стиснутых от невыносимой боли, по-прежнему узких, но совсем уже неярких по сравнению с бегущими по щекам и подбородку струйками, губ выхлестнула кровь.

Доктор Франклин подошел к ней неторопливо и почти вальяжно. Наклонился и поцеловал судорожно корчащуюся женщину в лоб.

— Спасибо, дорогая, ты мне очень помогла вчера, — сказал он. — Так славно обработала царапины… Надеюсь, все инструменты здесь были хорошо стерилизованы.

С этими словами он перешагнул через умирающую женщину и вышел в коридор, даже не закрывая за собою дверь.