Кровавая роза - [106]

– А мы не приедем слишком поздно? Нам останется? – забеспокоился сержант.

– Там горы всего, вы найдете свою долю, я вас уверяю!

– Туда еще далеко?.. – спросил солдат-андалузец.

– Около четырех часов пешего ходу, не правда ли, друзья? – заверил князь, поворачиваясь к своей группе, которая произнесла дружное «да!».

Испанцы начали совещаться. Четыре часа ходу, обещанные Фульвио, на деле означали (Зефирина это знала) по меньшей мере пять изнурительных дней.

– То, что мы везем, принадлежит капитану Пизарро, – продолжал Фульвио, – и я не могу этим распоряжаться. Зато у меня есть драгоценные камни, если вы согласитесь, мы можем по справедливости обменять их на ваших коней… Что скажете, друзья?

Фульвио знал человеческую душу. При виде изумрудов, алмазов и рубинов, которые он им протягивал, конкистадоры спешились. Они были готовы завладеть всем. Они разглядывали камни алчным взором: таких крупных они никогда не видели.

– О! Извините!

Фульвио сделал неловкий жест. Камни упали на землю. Солдаты бросились на колени, чтобы схватить добычу. Фульвио подмигнул, и его товарищи выхватили палицы, спрятанные под накидками. Четверо сразу были ловко повержены. Остальные, более упрямые, сопротивлялись. Фульвио пригрозил им аркебузой.

– Руки вверх, мерзавцы…

Фульвио со своими товарищами связали испанцев, перетащили их, заткнув кляпом рты, в кустарник и раздели. Все, даже Пандо-Пандо, в один миг оделись в одежду испанцев.

– Мое предложение остается в силе, друг, – сказал Фульвио, забирая шлем и камзол сержанта. – Мы производим законный обмен…

– Хо… законный… – прохрипел сквозь кляп испанец. Фульвио немного ослабил веревку, которой тот был связан.

– Я оставляю в пятидесяти футах отсюда, на этом склоне, нож, чтобы вы могли освободиться от веревок, и эти камни, «плату» за ваших лошадей и провиант.

– Карамба!.. Ты, мерзавец, не испанский солдат!

– Почему ты говоришь со мной так, друг? – спросил Фульвио с огорченным видом. – Через час вам удастся освободиться, и я советую никому не рассказывать о вашем приключении, особенно когда вы доберетесь до Куско; капитану Пизарро не понравится, что «верные» солдаты пытались обокрасть его…

– Как твое имя, негодяй?

– Фернандо де Сото! – бросил Фульвио в ответ, хохоча.

Пандо-Пандо еще нужно было убедить сесть на лошадь. Инка в страхе отказывался. Фульвио силой втащил его в седло и хлопнул рукой по крупу животного.

– Именно так учил меня отец! Именно так я поступлю с Луиджи, – заявил князь.

Зефирина не проронила в ответ ни слова. Она была недовольна тем, что он впутал имя ее друга Сото в эту историю. Маленький отряд скакал галопом до самого захода солнца. Отказавшись от узды, Пандо-Пандо держался за конскую гриву. Ему очень скоро понравился этот способ передвижения. Корзину с Луиджи привязали к одному из седел. Он весело смеялся, наслаждаясь быстрой ездой. Что касается лам, то Буа-де-Шен и Пикколо подхлестывали их по ногам, чтобы заставить двигаться быстрее.

Вечером на привале Зефирина за ужином не произнесла ни слова.

– Ваша светлость не думает, что испанцы выдадут нас? – спросил Паоло, поглощая похлебку из маиса.

– Готов поклясться, что они не смогли поделить добычу и уже перебили друг друга.

Они погасили догоравший костер и отправились спать.

– Моя Саламандра больна? – спросил Фульвио.

Он притянул Зефирину к себе.

– Зачем вы назвали Сото? – с упреком произнесла Зефирина.

– Почему это вам так неприятно? – ответил Фульвио вопросом на вопрос.

– Он показал себя хорошим другом, поэтому я не хотела бы, чтобы у него были неприятности из-за нас.

– Только поэтому?

При свете луны Фульвио склонился, пристально глядя на Зефирину. Она вздохнула. Несмотря на возобновившиеся любовные отношения, тень старых упреков еще не исчезла. Особенно несправедливы были эти навязчивые намеки на Сото, единственного, с кем ничего не произошло.

– В следующий раз я назову капитана Кортеса! – сказал Фульвио.

Выведенная из себя, Зефирина повернулась к нему спиной и уснула, отказавшись от ласк.

По мере того, как маленькая группа продвигалась на север, ей навстречу все чаще попадались солдаты. Фульвио в шлеме и камзоле сержанта внушал им почтение. Он перестал выдавать себя за Сото, назвался (Бог знает, почему) Хулианом Спиносо из Кордовы, который возвращается в Панаму под командование Пизарро.

– Вы довольны Хулианом Спиносо, сокровище мое? – спросил Фульвио на стоянке.

Зефирина не смогла сдержать смеха. Они примирились на шкурах гуанако.

В пути Зефирина поделилась своей тревогой с мадемуазель Плюш: Фульвио продолжает ревновать.

– Вы сказали ему правду, сударыня? – встревожилась Плюш.

– Великий Боже, нет! – ответила Зефирина.

– Ну вот и не говорите!

– Как это, моя добрая Артемиза?

– Такой ученой, как вы, крошка Зефи, нужно знать, кроме латыни, греческого и наук, еще кучу вещей.

– Каких, моя Плюш?

– Его мужская гордость нуждается в том, чтобы ее успокоили! – прошептала Плюш, глядя на князя, который скакал впереди всех. – Расскажите ему, что Кортес вас домогался, но вы остались неприступной, дали ему отпор, что-нибудь в этом роде. Не пренебрегайте воображением, сударыня. Поверните ситуацию и обвините его… Я, кажется, от Буа-де-Шена слышала, что его светлость не сдерживал себя с вашей «подругой» Малинцин!