Кровавая правая рука - [38]

Я оглянулся. Позади меня стоял Мак-Комер с большим камнем в руке.

- Все в порядке, - сказал я. - Она мертва.

Его беззубые челюсти жевали. Оттопыренные уши, казалось, шевелились. Мак-Комер отшвырнул камень в кусты и перевел дыхание.

В лесу глухо прокричал филин.

Я сел за руль и включил зажигание. Вращая рукоятку, я не много зарядил аккумулятор, и сейчас, когда я нажал старте двигатель чихнул и ровно заурчал.

Я положил рукоятку к себе на колени, чтобы профессор мог сесть рядом. Но места все равно было мало. Мак-Комер стал на подножку и ехал, держась за стойку ветрового стекла, наслаждаясь свежестью ночного воздуха. Мы проехали мимо темного полуразвалившегося дома с пустыми глазницами окон, мимо места, Где в траве лежало тело Джона Флейла. Наконец каменные заборы кончились, и я свернул за огороженную кустами бирючины подъездную дорогу к дому Мак-Комера.

Профессор сказал, что должен сообщить в полицию штата о том, что мы нашли тело сбитого машиной Джона Флейла, чтобы они начали розыск машины Декстера и ее зловещего водителя. Но ближайшее полицейское управление находится в Редсфилде, в двадцати милях от Стоуни-Фолз, и они доберутся сюда не раньше, чем через пару часов. Профессор сказал, что если я хочу этой ночью попасть в Нью-Йорк, то мне нет смысла так долго ждать. На случай, если полицейским понадобится меня допросить, я могу оставить ему свой адрес. Но, может быть, они обойдутся без моих показаний, потому что это будет всего лишь повторением его рассказа о том, как мы нашли труп.

Я согласился с профессором. Вообще я не из тех людей, кто старается увильнуть от дачи показаний. Но я, так же как и Мак-Комер, не был свидетелем самого преступления, и к тому же не видел ни машины, ни красноглазого водителя. Так что оставаться ждать полицию было бы для меня пустой тратой времени.

Я оставил профессору адрес больницы Сент-Джонса, объяснив, что там меня легче застать, чем дома, и высадил его у почтового ящика в начале аллеи. Чибисы, свившие гнездо возле почтового ящика, беспокойно зашевелились, но на этот раз не стали носиться перед моим лицом. Наверное, они плохо видят ночью.

Когда я завел машину, старый Адам еще мгновение постоял, глядя на меня, словно сомневаясь, существую ли я на самом деле. Потом он отвернулся и зашагал по аллее, где сегодня в сумерках удирал от меня, тощий, гнусавый кот. Профессор шел торопливо, словно хотел побыстрее избавиться от связанных со мной тревожных мыслей.

Через три-четыре мили в поле слева от дороги появилось невысокое бунгало с плоской калифорнийской крышей. Широкие окна из листового стекла были ярко освещены и наполовину прикрыты красными шторами. Подъезжая, я услышал какую-то дикую мелодию, несущуюся из включенного на полную мощность музыкального автомата или радиолы.

Вокруг дома шла широкая круговая аллея. Я подумал, что это, должно быть, чайный домик или кафе и, скрипнув тормозами, свернул, проскочив между двумя каменными столбами у входа. Голова моя все еще трещала, и я с удовольствием предвкушал чашку кофе и горячий сэндвич. Когда я поехал по аллее, то услышал, как под колесами хрустят какие-то щепки. Вдруг впереди в свете фар появилась фигура человека или животного, ползающего на четвереньках среди обломков. Существо было в леопардовой шкуре и светло-розовой рубашке. Над его задом словно петушиный хвост торчал пучок перьев. При виде машины оно с заячьим визгом подпрыгнуло и бросилось удирать бесшумными длинными скачками, словно химера из сюрреалистического фильма. Существо исчезло за дверью домика.

Я проехал круг по аллее и поспешно вернулся на дорогу. Ночной кошмар продолжался. Я уже проскочил между каменными столбами и повернул, когда эта невероятная фигура снова возникла в освещенной двери бунгало. В руках ее было что-то похожее на винтовку. Так оно и было - через мгновение я увидел вспышку и услышал выстрел, потом еще один… Но я уже выключил фары, и мчался

прочь.

Еще через две мили на дороге в свете фар возникли пять крошечных, словно гномы, фигурок. Увидев мою машину, они бросились удирать на обочину. Из темноты раздался мужской крик.

Поравнявшись с ними, я затормозил. Справа за оградой виднелся старый каменный дом с тускло освещенными окнами. Вокруг росли невысокие деревья с пышной кроной, похожие на яблоки, напротив меня у изгороди виднелась фигура мужчины, к которому прижались четверо или пятеро детей. Мужчина обнимал их за плечи, словно стараясь защитить. Его расширившиеся глаза были устремлены на меня. Этот несчастный испуганный отец пытался спасти своих детей от загадочной угрозы, таящейся в ночи. Человечество не выжило бы, если бы такое самопожертвование не повторялось постоянно, еще со времен саблезубых тигров.

- Где шоссе номер семь? - крикнул я ему.

- Поезжайте дальше, мистер! - раздался в ответ дрожащий -голос.

Он не столько указывал мне дорогу, сколько заклинал и молил побыстрее уехать. Побыстрее исчезнуть из его жизни, из этого тихого, доброго мира.

Еще две мили езды по темной извилистой дороге из ночного кошмара. Слева, совсем рядом с дорогой, из незавешенных окон покосившейся лачуги ярко светила лампа. Когда я приблизился, дверь хижины отворилась и свет упал на развалившееся крыльцо. В осветленном прямоугольнике света появился кривоногий толстый человек в нижней рубахе и широких рабочих штанах, с перебитым носом и густой копной волос. Толстяк держал за шиворот здоровенную рыжую дворнягу, помесь эрделя и колли. Он распахнул дверь и отпустил пса, хрипло выкрикнув короткую команду. С глухим рычанием пес рванулся вперед и помчался за машиной. Он не отставал от меня добрую четверть мили. Рыча, с покрытой пеной мордой, он бросался на колеса - свирепый, жаждущий крови и смертельно ненавидящий меня. Часто говорят, что собаки, дети и сумасшедшие безошибочно чувствуют характер человека. Если эта большая свирепая дворняга действительно что-то чувствовала, то я должен быть по меньшей мере Джеком-Потрошителем.