Кровавая правая рука - [25]

Поселок, в котором я свернул, называется Стоуни-Фолз. В нём всего несколько домов и маленький магазинчик. Дорога пересекалась с шоссе номер семь в поселке Уипль-Билль. Этим путем я срезал около пятнадцати миль. Но скоро я понял, что попал на ужасно узкую, извивающуюся между холмами каменистую дорогу. Пришлось снизить скорость и ехать очень осторожно, чтобы не повредить покрышки.

Все же я двигался дальше, рассчитывая, что дорога скоро станет получше. Но лучше не становилось. Это оказалась практически заброшенная дорога. Мне попались только два или три ветхих фермерских домика. Кажется, ни в одном из них никто но жил По обе стороны дороги тянулись каменные заборы, построенные, добрую сотню лет назад и густо заросшие ядовитым кумахом с блестящими бородавчатыми листьями. За заборами я видел только леса, заброшенные поля, усеянные валунами склоны холмов и снова леса. Такая дорога может присниться в кошмарном сне.

Примерно через полчаса после поворота двигатель вдруг заглох. Он в последний раз фыркнул и замолчал. Автомобиль прокатился по инерции еще несколько ярдов и стал. Прошло уже полчаса после захода солнца. Я не смотрел на часы, но небо было еще красным.

Место, где я остановился, было как раз на развилке. Влево уходила скрывающаяся в сумраке дорога. На перекрестке стоял полуразрушенный дорожный столб с тремя указателями. На концах указателей были старинные, отлитые из свинца стрелки в форме руки и надписи, набранные из таких же свинцовых букв. На стрелке, указывающей туда, откуда я приехал, было написано:

"СТОУНИ-ФОЛЗ, 9 МИЛЬ".

На той, что указывала вперед, была надпись:

"УИПЛЬ-ВИЛЬ, 10 МИЛЬ".

А на третьем, направленном влево, на боковую дорогу -

"ТОПКАЯ ДОРОГА, 15 МИЛЬ ДО ЛЕСОПИЛКИ ФЛЕЙЛА".

Это было все, что осталось от старой гужевой дороги, по которой шли когда-то фургоны переселенцев. Сейчас глубокие рытвины заросли красными астрами, желтыми маргаритками и сорняками. Непохоже, чтобы за последние сорок лет здесь прокатилось хотя бы одно колесо. Впрочем, это была первая развилка с тех пор, как я выехал из Стоуни-Фолз. Дорога видна была ярдов на двести, а потом исчезала в густом лесу.

Когда машина остановилась, я заметил неподалеку от места, где дорога терялась в лесу, фигуру идущего от меня человека. Это был черноволосый мужчина без шляпы, в брюках цвета хаки и голубой хлопчатобумажной рубашке, потемневшей от пота. Через плечо у него был переброшен пиджак. Он показался мне человеком крепкого сложения, выше среднего роста, и шел он, мягко волоча ноги, как индеец.

Когда я попробовал завести машину стартером, он даже не оглянулся. Просто шел себе, волоча ноги, по заросшей травой колее, шел в каких-нибудь двухстах ярдах от меня и через мгновение растворился в лесу…

Я не уверен, что этот человек действительно существовал. Может быть, это была только галлюцинация. Галлюцинация может случиться с каждым при определенном освещении и определенном отсутствующем состоянии духа. И хотя я человек не впечатлительный, вполне возможно, что существовал он только в моем воображении. Только в моем воображении шаркал он по заброшенной дороге, перебросив пиджак через плечо, пока не исчез в лесной темноте.

Проблема, однако, не в том, видел ли я человека или фантом, которого на самом деле не существовало. Проблема в том, что я не видел машину смерти, которая наверняка проехала мимо меня.

Я нажал стартер, и мотор заработал. Но не успел я отпустить сцепление, как он снова заглох. Он снова заработал, когда я опять нажал стартер. И снова заглох.

Машина словно нарочно дразнила меня. Каждый раз мне казалось, что вот сейчас мотор заработает, и я продолжал попытки.

Горючего оставалось еще полбака, так что причина была явно не в этом. Я стал пробовать катушку -пытался включить и выключить ее, пока не посадил аккумулятор. Когда он уже не мог крутить стартер, я вышел из машины и взялся за заводную рукоятку. Это было необязательно, но я не люблю отступать. Я выключил зажигание и раз десять прокрутил рукоятку, чтобы зарядить аккумулятор. Потом вернулся в кабину, включил зажигание и, взявшись за заводную ручку, стал крутить изо всех сил. Каждый раз мотор начинал работать, но после пары циклов снова глох, и мне приходилось начинать всю эту проклятую процедуру с самого начала. После десятой или пятнадцатой попытки я немного устал и потерял бдительность. В очередной раз заводя мотор, я неаккуратно вставил заводную рукоятку. Она вылетела и, вращаясь, просвистела мимо меня. Если бы я не успел пригнуться, рукоятка раскроила бы мне череп. Она задела мочку моего левого уха, довольно сильно поцарапав его. Я потрогал хрящ, но он был цел.

Я сделал уже больше двадцати попыток, и весь покрылся потом и грязью. Глаза мои покраснели от напряжения. Я не отличаюсь мощным телосложением, вешу всего сто сорок фунтов. Но у меня цепкие пальцы и сильные руки, как и положено хирургу. Однако в конце концов я чертовски устал, и голова буквально раскалывалась от боли.

Вечер был тихий и жаркий. Закат уже догорел, и повсюду сгущались вечерние тени, но дорожные камни продолжали отдавать накопленное за день тепло. Если бы это был полдень, я бы подумал, что получил солнечный удар и поэтому на несколько минут отключился, совершенно этого не сознавая. Но солнце уже село. Мне было очень жарко, сильно болела голова. Но никакого обморока не было.