Кровавая плата - [35]

Временами, даже по прошествии четырехсот лет, он все еще просыпался по вечерам с ощущением, будто он снова в могиле. Один. В темноте. А впереди вечность.

– Так твой отец, – Вики замялась, поскольку со следующей частью у нее были проблемы, – он действительно подозревал?

Генри рассмеялся, но в этом смехе не слышалось веселья.

– О, он не просто подозревал. Позже я узнал, что он приказал вогнать кол мне в сердце, запихнуть чеснок мне в рот и зашить его, после чего отрубить голову и похоронить ее отдельно. Слава богу, Норфолк остался мне верным другом до самого конца.

– Ты с ним потом встречался?

– Несколько раз. Он понял все куда лучше, чем я думал.

– А что стало с Кристиной?

– Она помогла мне пережить исступление, которое накрывает после обращения. Она год охраняла меня, пока я спал, а мое тело адаптировалось к новому состоянию. Она научила меня пить кровь, не убивая. А затем ушла.

– Ушла? – Брови Вики взметнулись почти до линии волос. – После всего этого она ушла?

Генри снова отвернулся, вглядываясь в огни города. Она могла быть там, а он никогда об этом не узнает. С легким сожалением он вынужден был признать, что ему до этого нет дела.

– Когда связь родителя и ребенка истончается, мы предпочитаем охотиться в одиночку. Самые близкие отношения устанавливаются, когда мы пьем кровь, а кормиться друг от дружки мы не можем. – Он прислонился головой к стеклу. – Эмоциональная связь, которая заставляет нас предложить свою кровь смертному, – любовь, если пожелаешь, – всегда исчезает после обращения.

– Но вы все равно могли бы…

– Да, но ощущения совсем не те. – Он встряхнулся, прогоняя меланхолию, и снова посмотрел на Вики. – Это тоже связано с кровью.

– О, получается, что истории о вампирском… эммм…

– Мастерстве? – подсказал Генри с улыбкой. – Все правда. Но у нас предостаточно времени, чтобы напрактиковаться.

Вики почувствовала, как горят щеки, и опустила глаза. Четыреста пятьдесят лет практики… Она непроизвольно сжала зубы, отчего челюсть отозвалась болью, но Вики была лишь рада отвлечься от мыслей. Не сегодня. Сегодня у меня болит голова. Она закрыла книгу на коленях и аккуратно отложила ее в сторону, между делом взглянув на часы. 04:43. В свое время мне доводилось слышать интересные признания, но это… Конечно, она могла не поверить всему, что услышала. Сбежать из квартиры, подальше от клинического психа, и вызвать врачей, которые упекут мистера Фицроя, внебрачного сына Генриха VIII и далее по списку, туда, где ему самое место. Только вот она ему верила, и пытаться убедить себя в обратном значило убеждать себя во лжи.

– Почему ты все это мне рассказал? – спросила она наконец.

Генри пожал плечами.

– Я видел две возможности – довериться тебе или убить. Если бы я доверился тебе, – он развел руками, – а затем понял, что это была плохая идея, я всегда мог убить тебя до того, как ты причинишь мне вред.

– Погоди-ка минутку, – возмутилась Вики, – меня не так-то просто убить!

Он стоял у окна, метрах в трех, может, четырех от нее. Но спустя один удар сердца Генри уже сидел на диване подле Вики, а обе его руки покоились на ее шее. Она даже не уловила, как он двигался.

– Ой, – сказала она.

Он убрал руки и продолжил, как будто она его и не перебивала.

– Но если бы я сперва убил тебя – конец. А я думаю, мы можем помочь друг другу.

– Как?

Вблизи он слишком сильно воздействовал на нее, и Вики пришлось бороться с желанием отодвинуться. Или придвинуться. За четыреста пятьдесят лет можно стать очень сильной личностью, подметила она и обратила свой взгляд на белую бархатную обивку.

– Демон охотится по ночам. Как и я. Но призывает демона смертный, а он живет днем.

– Предлагаешь работать сообща?

– Пока не поймаем демона – да.

Вики провела рукой по бархатному ворсу, затем снова посмотрела на Генри. Глаза светло-карие. Я была права.

– Какое тебе дело?

– До демона? – Генри поднялся и прошествовал обратно к окну. – В общем-то, никакого, но газеты во всем винят вампиров, тем самым ставя нас под удар.

Внизу одинокий автомобиль промчался по Джарвис-стрит.

– До недавнего времени даже я полагал, что убийца – один из нас: брошенное и неподготовленное дитя.

– Что, кто-то мог специально его оставить, чтобы оно заботилось о себе само?

– Возможно. Родитель мог не знать, что обратил ребенка.

– Ты же сказал, что должна быть эмоциональная связь.

– Нет, я сказал, что она исчезает после обращения, я не говорил, что она обязательна. Технически нужно лишь, чтобы вампир испил много крови и чтобы смертный вкусил крови взамен.

– Чтобы смертный тоже вкусил крови? Как это, черт побери, происходит?

Он повернулся к ней.

– Хочешь сказать, ты не кусаешься? – сухо спросил он.

Вики почувствовала, как горят щеки, и быстро сменила тему:

– Ты искал ребенка?

– Сегодня? – Генри покачал головой. – Нет, сегодня я уже знал, что ищу демона. – Он подошел к дивану и склонился над ней, опершись руками о деревянную вставку на подлокотнике. – Как только убийства прекратятся, перестанут появляться истории в газетах, и вампиры снова станут частью мифов и народных легенд. Нам так больше нравится. Если честно, то мы очень стараемся, чтобы все так и оставалось. Если пресса убедит читателей, что мы настоящие, они смогут нас найти – наши привычки всем хорошо известны. – Он поймал ее взгляд, выдержал его и с мрачным выражением оскалил зубы. – Лично я не собираюсь заканчивать свои дни с колом в груди за то, чего не совершал.