Кровавая паутина - [5]

Картина третья

Весна. Утро. Кремлёвские часы бьют три раза. Художник стоит на балконе своей спальни и смотрит на Москву-реку. Часы Кремля бьют вторично.

ХУДОЖНИК. Значит, Мона жива… Минуту назад кремлёвские часы пробили три раза. Теперь они снова бьют, словно кто-то исправляет время. Или мне кажется, что его надо исправить… Москва-река… Даже её они умудрились превратить в сточную канаву…

К особняку подходят ВИКТОР, ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА и ПИСАТЕЛЬ. Они пьяные. Виктор звонит в дверь. Он не хочет ждать ни секунды, пока ему откроют, и громко стучит в дверь.

ХУДОЖНИК. Виктор, не стучи. Всех разбудишь.

ВИКТОР. Доброе утро, отец.

ХУДОЖНИК. Доброе утро… Писатель, когда вы работаете?

ПИСАТЕЛЬ. Маэстро! Я живу!

ВИКТОР. Он прост, у него нет комплексов.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. Здравствуйте, папочка!

ХУДОЖНИК (Виктору). Кто это? Опять новая?

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. Ах, я у тебя не первая?

Виктор стучит в дверь.

ВИКТОР. Черт возьми! Я уверен, что Иуда притворяется. Он не спит, он просто не хочет открывать.

ХУДОЖНИК. Не стучи.

ВИКТОР. Тебя я всё равно не разбужу никаким стуком.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. Папочка! А почему вы не спуститесь и не откроете нам дверь? Это было бы так восхитительно.

ВИКТОР. Тс-сс.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. Никаких «тс-сс». В тишине я плохо слышу. Вы слышали, папочка? Часы Кремля пробили дважды одно и то же время! Говорят, что когда заседала тайная вечеря апостолов, черт звонил в колокол, пока кто-то кого-то не предал и не зарезал. Интересно, кого это там в Кремле предали или зарезали. Но партийным монстрам не привыкать. Они только этим и занимаются. И всё-таки, зачем это они, папочка, часы переводят?..

ВИКТОР (стучит в двери). Сокровище, помолчи.

ХУДОЖНИК. Виктор! Что это значит?

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. Папочка! У вас дома найдется бутылочка «Экстры»?.. Что вы молчите, папочка? У вас есть русский национальный напиток? Водка у вас есть, папочка?

ВИКТОР (колотит в дверь). Если Иуда не проснется, значит, у него вытащили ребро.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. Это именно тот случай, любимый. В нашей стране вытащили ребро из Иуды, а не из Адама. Иначе откуда бы появилось столько доносчиков. Папочка, правильно я говорю?.. Мы хотели переделать мир на манер Иуды?.. Любовь Иуды… Фу, как это отвратительно… Вдруг к тебе в постель залезает Иуда. Ты ему говоришь — не надо, не надо, Иудик! А он тебе говорит — надо! Ну, подумайте, папочка, где же тут нравственность?..

ХУДОЖНИК. Иуда идет.

ВИКТОР. Наконец-то.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА (Художнику). Вы с нами выпьете чашечку кофе?

ХУДОЖНИК. Виктор, поднимись ко мне.

ИУДА (открывая дверь). Вы сказали, что взяли с собой ключи. Простите, я вздремнул.

ВИКТОР. Я успел их потерять. Но если бы твой библейский предок дрыхнул так же, как ты, сейчас не было бы проблемы концлагерей.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. Какой у тебя чуткий сон, Иудик!

ХУДОЖНИК. Виктор, я тебя жду.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. Вместе со мной? (Посылает воздушный поцелуй Художнику.) Сейчас я чуть-чуть пьяна. Но — чашечку кофе, и я могу повторить свою жизнь сначала!

Виктор и Эстрадная Певица вошли в дом. Иуда пока не закрывает дверь, ожидая, когда войдет Писатель. Но Писатель вдруг разговорился со знаменитым Художником.

ПИСАТЕЛЬ. Я не думал встретить вас так рано, маэстро!

ХУДОЖНИК. Я тоже. Что это у вас за книга?

ПИСАТЕЛЬ. «Власть примитива — феномен XX века». Бестселлер. Вся прежняя философия — это старьё, маэстро. Старьё!..

ХУДОЖНИК. Люди придумали, а справиться с этим не могут…

ПИСАТЕЛЬ. Что они придумали?

ХУДОЖНИК. Они придумали себя другими. Другими… Но они такие, какие они есть… Гойя, Брейгель, Босх — вот что такое люди. Какими их увидели эти художники… Но не Рафаэль, понимаете, не Рафаэль…

ПИСАТЕЛЬ. Маэстро, но ведь ваша юность…

ХУДОЖНИК. Почему вы всё время хотите узнать про мою юность?

ПИСАТЕЛЬ. Не знаю. Мне кажется, что я хочу что-то узнать про себя. А спрашиваю у вас… Всё надоело… Собачий лай, проволока, концлагеря, сумасшедшие дома, пули в затылок… Соловки, Катынь — повсюду раскапывают новые захоронения. Это же черт знает что. Словно это была не страна, а какой-то бандитский притон. Какую газету не откроешь… Всё надоело. Сколько можно.

ХУДОЖНИК. Можно. Они с этого начинали.

ПИСАТЕЛЬ. И это говорите вы?

ХУДОЖНИК. Боюсь, что у людей уже осталось мало времени, чтобы узнать подробности этой кровавой паутины, которую плетет примитив…

ПИСАТЕЛЬ. Маэстро, но сейчас весна, апрель. Птички поют.

ХУДОЖНИК. Как эти птички называются — воронами?

ПИСАТЕЛЬ. Маэстро, вы больны. Вы лечитесь в Кремлёвке? У вас плохие врачи, маэстро.

Из окна высовывается обнаженная Эстрадная Певица.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. Эй, Писатель! Ты собираешься ко мне в постель?.. Отпустите его, папочка… Эй, слышишь, иди сюда… Какого черта, отобрали меня у других мужиков, а сами разбежались. Папочка, я думала, что он напишет обо мне роман… Писатель! Где «Экстра»? Я требую «Экстры»…

Писатель входит в особняк. Иуда закрывает двери.

Картина четвертая

Гостиная. Виктор, Писатель, Иуда.

ВИКТОР (Писателю). Иди к ней.

ГОЛОС ЭСТРАДНОЙ ПЕВИЦЫ. Мужчины!

ВИКТОР. Иди, она мне не нужна.

ПИСАТЕЛЬ. Я еще хочу выпить.

ВИКТОР. Там, у нее в комнате есть.

ПИСАТЕЛЬ. Ну, тогда о'кей! (Уходит.)

ГОЛОС ХУДОЖНИКА. Виктор!