Кровавая месть - [60]

Такая божья благодать, столь редкая на несчастной изгаженной человечеством земле, длилась недолго.

— А куда вы дели стрелу? — задала Зютеку невинный вопрос любопытная Боженка, идя к выходу со стройки.

— Какую стрелу? — включил дурака Зютек, резко от неё отстраняясь.

— Ну, ту, из того парня…

— Понятия не имею, о чём вы говорите!

Боженка аж споткнулась — удержалась, лишь схватившись за локоть Стефана:

— Это как это не имеете?! Сами у меня её выхватили, со штанов у него свисала, и тот тоже хотел её забрать!

— Никакого парня знать не знаю и никакой стрелы не видел, мне там сантехнику завалили…

— Нечего увиливать, сантехнику чуть дальше завалили, а на пацане телепалась…

— Может, пан Бурчак вместе с пацанами забрал, чтобы вещественных доказательств не оставлять, — поделился соображением Стефан, пытаясь освободить свой локоть от железной хватки возмущённой Боженки.

— Может, и забрал, но сначала вы её у меня выдрали, — не сдавалась та. — Какого лешего она вам сдалась?

Зютек полез в бутылку:

— Ничего я не выдирал, и никакие стрелы меня не интересуют. А из парня куча всякой арматуры вытрусилась, вот я и решил, что у нас украл! А вы меня отпихивали! Там двое парней было, второй тоже поднимать кинулся, это ж вещественные доказательства!

— Точно, двое было, — подтвердил Стефан. Согнул руку в локте, напряг бицепс, и Боженкины пальцы, наконец, разжались. — Одного Бурчак сразу в работу запряг, а вещественные доказательства советую оставить в покое, не то ничего хорошего из этого не выйдет.

Зютек немедленно с ним согласился, а Боженка, наконец, заткнулась. И отцепилась от стрелы. До неё вдруг дошло, что она получила подходящий проект будущего рельефа местности, а в нём многое зависит от Зютека, и надо совсем выжить из ума, чтобы с ним сейчас ссориться. Открещивается от стрелы, ну и на здоровье.

Майка всю дорогу молчала. Мстительно молчала. Вот, пожалуйста, теперь все поняли, что каша заварилась из-за этой заразы, и её выпяченные портки послужили целью неизвестному стрелку. Тоже зуб на неё имел — где Вертижопка, там пожар в борделе… Жаль, Доминик отсутствовал, было б ещё смешнее.

А всё-таки любопытно, откуда взялась стрела?

* * *

Травма Мунди оказалась неопасной. Правда, болезненной и стыдноватой, но жизни не угрожала. Как, впрочем, и здоровью. Да, создавала некоторые неудобства при сидении, а также лежании и вообще движении, но при наличии силы воли удавалось воздерживаться от стонов и охов.

Сестра Стефана не видела причин, почему бы нормальному крепкому парню не лечиться в домашних условиях, и после двух часов медицинской обработки и отдыха отправила того на пару с Казиком домой.

Крайне немногословного до сей поры Казика, наконец, прорвало:

— Зашибись, чтоб мне сдохнуть, это что было?

— Кирдык, — лаконично ответствовал Мундя, вкладывая в одно слово подробнейшее изложение события со всеми сопутствующими обстоятельствами и собственными ощущениями.

Казику этого показалось недостаточно:

— Я прибёг, а тут та тётка. Это стрела была? Из лука? В натуре? Дягиль меня забодай… Откуда? Ты видал?

— Хрен.

— А на кой сюда сунулся, ты ж на шухере был, за забором, я что-то не просёк…

Малоподвижный, по понятным причинам, Мундя совсем остановился:

— Что такое дягиль?

Казик тоже встал:

— Не знаю, кажись, птица.

— Дурень, птица — дятел. А это вроде травы.

— Не, его в мёд кладут, ложка на бочку — и можно на выброс.

— Похоже. Или нет… в мёд этот идёт… щас вспомню, как его… о, дёготь. А, может, и дягиль. Но дятел тут ни с какого боку!

— А я и не про мёд вовсе, а про бодать…

Плодотворная лингвистическая дискуссия разрядила атмосферу. Мундя разработал челюсти, сведённые от постоянного стискивания зубов, и даже согласился опереться на дружественную руку Казика.

Оба потихоньку брели к дому, поскольку Мундя выразил категорическое нежелание брать такси, а обезболивающие пока действовали. Парни пришли к выводу, что дело плохо. Неизвестно, как быть завтра, поскольку пострадавший к физической работе был неспособен, к умственной, если сидя, тем более, а беда в теплице — тут как тут, потому как закопано неглубоко. Казик, ясное дело, на работу пойдёт, раз уж сегодня взяли, а потом… Расчёт только на чудо. Мундя будет бдеть.

Но откуда проклятущая стрела взялась, так и не допетрили. Кто-то же должен был ею выстрелить, сами по себе стрелы по миру не летают, им человек нужен. И не абы какой.

— Не гадёныш из начальной школы и вообще не малолетка, — высказал мнение Мундя, испытывавший по мере продвижения всё большую досаду, поскольку путь был неблизкий, а анестезия помаленьку выдыхалась. — Сила в руках у сукина сына должна быть, уж я-то знаю, попадись он мне, тригастер бородавчатый. Как только оклемаюсь, с мордой может распрощаться.

— А что это… три… бородавчатый? — поинтересовался Казик, чтобы отвлечь приятеля от болезненных ощущений.

— Гриб такой. Тригастер бородавчатый. Ядовитый.

— Гриб? Мне казалось, что гриб как-то странноватее называется. Какой-то там мухомор.

— Есть такой, мухомор. А этот тригастер тоже ядовитый, точно знаю. У меня бабка.

— Какая бабка?

— Обыкновенная. Родная. Старая, аж труха сыплется, но жива пока. Она в этом понимает, можешь её спросить. Нарочно меня учила, который ядовитый, чтобы в рот не тянул. Некоторые хитро называются, к примеру, есть ещё мутинус собачий, тоже отрава. Тригастер бородавчатый жутко ядовитый. И точка.