Кровавая бездна - [4]

К восемнадцати годам она рассталась с мыслью о затворничестве и монастырской жизни. Светлый образ Христа по-прежнему манил девушку, но теперь ею овладела идея служения Ему в миру. Она занялась медициной и, пройдя курс обучения, без труда получила диплом медсестры. Скромная, набожная Мария пользовалась неизменной любовью своих пациентов, и, что случается уж совсем редко, ее любили не только подруги по работе, но и начальницы. Иначе и быть не могло. Всякому, кто видел эти молитвенно сложенные руки, хотелось, чтобы они приласкали его. Глядя на этот нежный рот, шепчущий заветные слова, перехватывая воздетый к небесам, кроткий, сияющий любовью взгляд, не один мужчина испытывал желание ощутить на себе тепло ее любви. Девушка подолгу молилась, но о чем — этого не знал никто. Быть может, вымаливала у Господа прощение за однажды совершенный грех? Заподозрить ее в падении? Нет, невозможно. Марию ни разу не видели с мужчиной, и, несмотря на всю ее привлекательность, в девственности ее сомнений быть не могло.

Вместе с дипломом молодая медсестра получила множество выгодных предложений и могла позволить себе выбирать будущее место работы. Она недолго колебалась. Конечно же, станция переливания крови! Мечты и реальность смешались в воображении девушки, донор ей рисовался Богочеловеком, приносящим жертву во имя всеобщего спасения. Может быть, бескорыстная любовь к ближним определила ее выбор, но так или иначе алая струя крови завораживала Марию. Винодел не смог бы сноровистей и осторожнее откупорить бочонок редкого вина, чем она вскрывала сосуд с донорской кровью. Чувства ценителя, наполняющего бокал изысканным вином, не идут ни в какое сравнение с бурей переживаний, которые охватывали Марию, когда она разливала драгоценное содержимое сосуда в маленькие пробирки и затем, благостно-умиротворенная, расставляла их по местам. Возможно ли представить винодела, читающего молитвы в окружении плодов своего труда? Мария же частенько задерживалась в своем подвальчике после рабочего дня и, не отрывая взгляда от наполненных алой жидкостью пробирок, часами молилась, впадая в блаженное забытье. Не так уж часты в жизни картины, приковывающие взгляд и навеки остающиеся в памяти. Таково было зрелище распластанной на темном полу белоснежной фигурки, окруженной искрящимся багрянцем колб и пробирок. Нежный анемон, расцветший на дне красного моря. Ни слова, ни единого движения, так что со стороны и не скажешь, возносит ли она благодарность Господу, принимает суровый обет или кается. В такие минуты, согреваемая живыми токами человеческой крови, она уносилась в заоблачные выси, постигала глубины жертвенной любви и милосердия, обретала благодать и, казалось ей, понимала Божественный промысел. Каждую неделю Мария, улучив момент, задерживалась на работе до позднего вечера и однажды совершенно случайно проникла в тайну субботних сборищ.

В тот день она молилась, по обыкновению в глубокой задумчивости, из которой ее вывел скрип осторожно открываемой двери. Действуя скорее по наитию — ведь люди часто подозревают предосудительное в обычных причудах ближних, — она скользнула за один из шкафов и, притаившись там, видела, как главный врач воровато достал с полки несколько пробирок с кровью, припрятал их в сумку и, крадучись, вышел из комнаты. Странное поведение начальника подсказывало Марии, что дело нечисто. На следующий день она попыталась выяснить, не было ли накануне срочных переливаний, и получила отрицательный ответ. В журналах учета не обнаружилось никаких следов пропавшей крови.

Кощунство вершилось в стенах клиники, и Мария поняла, что не успокоится до тех пор, пока сама во всем не разберется. Значит, Господь внял ее страстным молитвам, решила девушка, если избрал именно ее, чтобы указать на преступников. Господь сделал ее орудием восстановления справедливости, и она не остановится ни перед чем, она не убоится тягчайших испытаний, и злодеи, поднявшие руку на то, что принадлежит одному Ему, будут изобличены.

Мария стала чуть ли не каждый день задерживаться на работе, и если раньше она делала это, не задумываясь, из потребности помолиться в одиночестве, то теперь ею двигало стремление разрушить преступный — в чем она нимало не сомневалась — замысел. Ничего из ряда вон выходящего в том, что главный врач покрывает какие-то темные делишки, разумеется, не было. Невероятным казалось то, что он, всегда такой мягкий и обходительный, при его-то доходах, позволил вовлечь себя в воровскую шайку.

Уже целую неделю продолжала Мария свои ежевечерние бдения, но никто не показывался. «Я занимаюсь глупостями, — убеждала она себя. — Может, ему и понадобилась кровь в первый и в последний раз, а я тут сижу без толку в засаде». Происшедшее стало представляться ей в ином свете. Это бесконечное ожидание ниспослано, чтобы наказать ее за излишнюю гордыню, за то, что вместо смиренных молитв она занялась слежкой, точно доморощенный детектив, и хуже того, сама вынашивает мстительные планы.

Будь что будет, решение принято. Нет сомнений в том, что исполнить волю Всевышнего поручено ей. Правда, теперь она не может уделять так много времени молитвам, как это привычно ей, но она разлучается со своим Господом лишь на короткий срок. И солдат ведь, отправляясь на рискованное задание, один-одинешенек на переднем краю.