Кровь звёзд. Мутанты - [14]

— Остановитесь! Остановитесь, мой господин!

Дест повернулся к своему надзирателю и улыбнулся. Он не сердился на него за упоительную сладость проведенных в Триполи часов и хотел спросить: «Разделяете ли вы предрассудки жителей этих проклятых городов? Как отнеслись бы вы к представителям другой Галактики, даже если бы у них и не было тела быка?»

С непокрытой головой, с локонами волос на доспехах, в плаще, образующем крылья, землянин был так прекрасен, что Исаак Лакедем приподнялся в стременах и воскликнул:

— Наконец-то… Я вижу одного из них!

Подъехав к месту, где приземлился, астронавт побледнел: ракеты не было! Ничего более худшего не могло случиться: он больше не сможет связаться со своей Галактикой: все приборы находились в ракете! Он осмотрел розовые и охровые скалы: что-то странное, необычное произошло в этом уголке пустыни. Возможно, упал объятый пламенем метеорит, и широкое черное пятно, металлические осколки указывали место его соприкосновения с землей. Это был тот самый район, где приземлился Дест.

Он спрыгнул с коня и спустился в воронку. За ним неотступно следовал запыхавшийся Сафарус. Без сомнения, эти гранитные камни были обожжены огнем, часть скалы превратилась в пыль. Что-то огромное и горящее упало с небес, соблюдая некоторые меры предосторожности, так как сила хотела пощадить совершенную планету.

Еще некоторое время Дест тщетно продолжал поиски корабля, а магистр все бегал рядом с ним, целовал полу его плаща и бормотал что-то себе под нос.

— Господин, я узнал вас: вы — ангел и посланник… Я только прошу, мы все просим позволить нам служить вам… и настанет золотой век! Так сказано в Священном писании…

Дест отстранил его, сел на камень и обхватил голову руками.

Они не обменялись больше ни словом и вернулись к каравану. Впервые Дест спал на носилках.

Спустя два-три дня (он не мог сказать точнее, так как жил будто во сне, в тумане, который спасал его от отчаяния) они увидели на горизонте крепость. Магистр сказал:

— Иерушалаим!

Город резко выделялся на фоне пустыни величием своих зданий. На сиреневых и розовых скалах отражались солнечные блики, и сам воздух на этом опаленном солнцем плоскогорье был напоен ароматом мирры и ладана.

Кортеж двигался в глубь необычной долины, по краям которой располагались белые известковые холмики, казавшиеся старыми, как этот мир. «Раз я обречен на вечную каторгу, — сказал себе Жильбер, — неплохо было бы определить свои координаты». Он спросил погонщика верблюдов и узнал, что место это, поле, на которое Наложило свой отпечаток Время, называется Иозафат. Здесь под звуки труб ангелов поднимается первый легион мертвых! Он повернулся к своему проводнику и увидел его мертвенно-бледное, восковые лицо: магистр с трепетом смотрел на холм за рекой, которая называлась Кедрон, в его взгляде застыл невыразимый ужас.

— Так, значит, — сказал сухо Жильбер, — это и есть то место, где он принял смерть? Так это, значит, здесь возвышался крест, или Тау? Так или иначе все планеты искупают свои грехи, и этот путь прошла Анти-Земля…

— Тау, — бормотал Сафарус, — был слева. Там, в кремниевых скалах, находится пещера.

На его лбу блестели крупные капли пота.

— Сын плотника, не так ли?

— Нет, гончара. Акелдама — его поле.

— Простите, — сказал Дест, — там, откуда я прибыл, исповедуют христианство, и я знаю эту религию. Иосиф был плотником. Акелдама же — поле, которое жрецы купили за 30 серебреников…

Лицо восприимчивого Сафаруса исказилось болью. Он смог лишь прошептать:

— Как вам угодно. Если я говорил об этом поле, то дело в том, что… Понимаете, я присутствовал при его погребении…

На мгновение Сафарус стал похож на землянина: исхудавший, глаза широко открыты, глазные впадины придавали ему какую-то красоту.

— Я стоял за Никодемой из-за страха быть узнанным.

Звуки фанфар заглушили его голос. Из ущелья, тянувшегося вдоль семи населенных пунктов, змейкой выползала на равнину пестрая процессия людей с украшениями из драгоценных камней. Кортеж трипольцев расположился вдоль насыпи. Процессия шла из Вифании. Взобравшись на финиковую пальму, Сафарус представил Десту актеров этой мистерии.

Ежегодно христиане следовали по этому королевскому пути. Процессия, расположившись у пещеры Лазаря, растянулась до ворот Баб-эль-Асбата, через которые 150 лет назад вошли в Город рыцари Тау — крестоносцы.

Во главе процессии шел король, держась за узду белого мула, на котором восседал патриарх иерушалаимский. Последний благословлял свой народ знаком Тау. По примеру благочестивого предка Ги де Лузиньян снял корону, и его золотое облачение, усыпанное кориндоном, аметистами и хризопразами, блестело, как огромная звезда.

Два ряда рыцарей в белых и черных доспехах, украшенных гербом Тау, сопровождали патриарха и короля. Позади них толпой шли сановники: епископы Иордании и Островов в плащах с ветровыми капюшонами и одетый в ярко-красное облачение патриарх Горы. Легат из Меропы ехал верхом под зонтиком. Все знатные паломники были босиком; золотые украшения духовных лиц светились под грубой холщевой одеждой, посыпанной пеплом, их посохи были украшены ониксом, черным нефритом и гранатом, всякими погребальными камнями, блестевшими на солнце.