Кровь Заката - [100]

Разбойничий вожак видел, как герцог резко поднял на дыбы коня, одновременно заставив его шагнуть назад. Стрелы просвистели под бьющими воздух копытами, а Тагэре, в руке которого оказался меч, а на голове шлем, пустил жеребца в просвет между кустами. В ближнем бою герцог стоил десятка людей Флоримона, а стрелять в густом лесу получается плохо. Или плюнуть на все и расстрелять и своих, и чужих? Нельзя! Ребята идут за ним потому, что он их ни разу не подвел, а покажи он, что люди для него грязь, которой он, не задумываясь, жертвует, его власти конец. Но что же все-таки делать? Драка шла по обеим сторонам тракта. Люди Тагэре доказали, что их просто так не возьмешь. Обычные разбойники, нарвавшись на такую добычу, бросаются наутек, и Флоримон счел уместным поступить так же.

В конце концов, даже убей он сейчас герцога, никто не поверит, что это дело рук подавшихся в леса мелких нобилей и беглых крестьян, а «Святой Дух» ему настрого приказал, чтоб все было чисто. Так он ему и скажет, что, выбирая между убийством и тайной, пришлось выбрать тайну. А дальше пусть достает у хаонгцев яд и травит красавчика на каком-нибудь приеме, а потом сваливает на обманутого мужа или брошенную любовницу, а с него, Флоримона, хватит!

Ре Гог подозвал маявшегося рядом Жака и велел трубить отход. Толстопузый поднял рог и… свалился с арбалетным болтом в горле. Флоримон мгновенье промешкал, не зная, то ли бежать к нему, то ли в кусты, а потом стало поздно. Кто-то со страшной силой обхватил эскотца сзади, и тот, задыхаясь, прохрипел: «Сдаюсь!»

2866 год от В.И.

Вечер 16-го дня месяца Лебедя.

Арция. Лесной тракт

К нападающим присоединился широкоплечий воин в очень неплохом доспехе, видимо, почитавшийся у разбойников первым бойцом. Шарля это вполне устраивало. Пока все складывалось отлично. Им удалось смешаться с нападающими, лишив их возможности стрелять, а дальше все пошло как по-писаному. Разбойники, еще не зная, что окружены, бросались на воинов Тагэре. Оружием они владели неплохо, их было больше в несколько раз, и они горели желанием заработать свои ауры.

Эскотцы всегда были очень неплохими воинами и честными наемниками, до конца отрабатывающими полученные деньги. В свое время Шарло не раз и не два дрался с северными соседями и знал их привычки. Ничего нового! Герцог немного волновался за Пепла, которого пришлось покинуть, но не за себя и не за исход боя. Спину ему прикрывал толстенный ствол, а лицом к лицу с Шарлем Тагэре справиться было ох как непросто. Уложив умелым ударом похожего на кабана разбойника с секирой, Шарло повернулся к шустрому коротышке с мечом и, не тронув суетящегося противника, со всей силы рубанул атэвским клинком по его мечу. Стальной обломок отлетел в одну сторону, а бандит, все еще сжимающий рукоять, в другую. Герцог засмеялся, чуть ли не с нетерпением ожидая очередного нападения. Рауль, надо полагать, уже поблизости и вот-вот замкнет кольцо, а пока можно и гусей подразнить.

Гуси оказались с секирами, но щитом Шарло всегда владел мастерски. Герцог предугадывал движения своих противников, не просто принимая их удары на щит, но в последний момент слегка отдергивая его назад, от чего размах терял силу. Тагэре то подавался вперед, то пятился, причем с такой быстротой, что уследить за ним и тем более упредить было невозможно. Затем он и вовсе увернулся от удара, лезвие секиры рассекло пустой воздух, и воин, не удержавшись на ногах, с грохотом свалился на землю. В образовавшуюся брешь устремился воин с мечом, но Шарло с такой силой отразил щитом его удар, что рукоять выскользнула из онемевшей руки, а разбойник, ошалело тряся головой, отступил.

И в это время из зарослей с шумом вывалились воины ре Фло.

2866 год от В.И.

Вечер 16-го дня месяца Лебедя.

Арция. Северный тракт

Флоримон ре Гог был человеком умным, а умный человек умеет проигрывать. Эскотец не собирался умирать во имя Жана Фарбье, тем паче что относиться к «Святому Духу» еще хуже арцийцы просто не смогут. Стоя перед Тагэре и Тарве, Флоримон говорил правду, одну только правду и ничего, кроме правды. Он был опытным разбойником и хорошим вожаком и прекрасно понимал, что на этих людей ни запирательства, ни показное раскаянье не подействуют. Зато слегка ироничная откровенность человека, которому терять нечего, может смягчить его участь, а повешенным Флоримону быть не хотелось. Его расчет оказался верным. Герцог внимательно выслушал сказанное и велел отвести разбойников в город, где и запереть под надежной охраной как ценных свидетелей. Флоримон понимал, что оказался между молотом и наковальней, но надеялся, что людям Тагэре он нужен живым и они постараются, чтобы с ним ничего не случилось.

Вожак бандитов был прав. Для виконта Тарве жизнь Флоримона была едва ли не дороже его собственной. Едва дождавшись, когда наемника уведут, Рауль повернулся к Шарло, блестя темными глазами:

– Теперь они попались!

– Пожалуй, – кивнул герцог. Угар битвы миновал, и Шарло почувствовал, что устал, в горле пересохло, да и шею здорово натерло. Миг свободы и полета прошел, все вернулось на круги своя. Он – владетельный герцог, бросивший вызов короне. Признания главаря наемников обратно не вколотишь. Агнеса и Фарбье решились на убийство и были пойманы с поличным. Теперь у недовольных есть право на ответный удар, и они ударят, а вождем восставших будет он, Шарль Тагэре. Так нужно и потому, что он «дважды Волинг», и потому, что Арция на краю пропасти. Он еще сможет удержать в узде своих сторонников, если те забудут, что воюют с такими же арцийцами, как они сами; другие же вряд ли смогут вовремя остановиться. Кровь опьяняет, а победа опьяняет дважды…