Кровь Тулузы - [123]
— Не торопитесь. Я тоже не хотела ничего менять и поступила по примеру бабушки и матери — оставила чашу на прежнем месте. Но сама никогда не смотрела на неё, наоборот, накрыла её плотной тканью, чтобы никогда её не видеть. Я не хотела молиться Богу. Не хотела, чтобы дурные люди считали меня своей. Эти люди были безжалостны к своим ближним, они строили огромные каменные соборы, где не было места для падших женщин, то есть для тех, кто несчастнее всех на свете.
— А когда вам пришлось покинуть Памье?
— Консулы дали нам на сборы всего несколько часов. Наверное, они хотели послать нас на смерть. Я отдала Мари Сели ключ от маленькой комната под крышей и велела взять реликвию, сокрытую под куском ткани. Мне надо было позаботиться о других вещах. Мы уехали. Мари Сели сказала, что положила чашу к себе в корзину. А потом я услышала, как она говорит: «Не могу понять, что со мной случилось. Я очень изменилась. Вдруг ни с того ни с сего вспомнила все молитвы, которые учила когда-то очень давно. Но эти молитвы не подходят. И пока мы шли, я сочинила новые». Мари Сели сочинила молитву! Вы не представляете, какой она была прежде и что означает сама мысль сочинить молитву для такого создания, как она! Мари Сели была простой крестьянкой, родом из глухой деревни, затерянной в Пиренеях; кажется, её деревушка зовётся Казариль. Моя мать взяла её к себе из жалости. В тот день, когда нас выгнали из Памье, мы расположились на ночлег в просторном амбаре в деревне Венерк. Посреди ночи я проснулась. И знаете, что я увидела? Мари Сели стояла на коленях, повернувшись лицом к стене и молилась перед своей корзиной!
— Так куда же делась чаша?
— Потом вы распорядились нашей жизнью, сделали для нас всё, что могли. Мне следовало сразу рассказать вам правду, но я уже не раз обжигалась: стоит завести речь о сокровищах, зло уже тут как тут, стремительно набирает силу. Вспомнила, с какой осторожностью обращалась с чашей бабушка. Я не верю в Бога, а потому подумала, что всё должно идти своим чередом, как предписано уж не знаю кем. Мари Сели услышала голос, велевший ей пойти помолиться возле озера. Можете вы мне сказать, кому принадлежал этот голос?
Не имея ответа на её вопрос, я отвёл глаза и пробормотал:
— Существуют невидимые силы, они не исходят от Бога, но обладают властью большей, нежели люди, и эти силы иногда — очень редко! — вмешиваются в жизнь людей.
Марианна Рузье горько рассмеялась.
— Вот именно, очень редко! — И продолжила: — Мари Сели рассказала мне и про голос, и про его приказ. Я ничего не ответила, только показала ей опухоли у себя в паху: они как раз начинали созревать. Она воскликнула: «Лучше умереть! Это великое счастье!» — и продолжала молиться. Неожиданно она увидела во сне себя. Она стояла на берегу очень глубокого водоёма, такого глубокого, что он казался бездонным. И она открыла свою корзину и бросила в воду изумрудную чашу вместе с остатками светящейся крови. Затем наклонилась к озеру и увидела яркий свет, сопровождавший её, как мне сказали, вплоть до последнего вздоха.
Я прошептал: «Понимаю» — и ушёл. Мне нужно было подышать воздухом. Главное же, мне требовалось понять, что теперь делать.
Исаак Андреа
На берегу Гаронны, на дороге, ведущей в Сейсес, я встретил единственного во всём городе человека, которого мог, не раскрывая секрета, мне не принадлежащего, расспросить и о таинственных голосах, и о поисках Грааля.
Когда Исаак Андреа говорил с вами, взор его устремлялся вдаль, а потому речь его обладала необычайной убедительностью, словно он изрекал слова, выгравированные на мраморной скрижали духа и видимые только ему одному.
— Ты спрашиваешь, почему голоса не выражаются более определённо и почему, мягко говоря, слова их не отличаются последовательностью? Послушай, когда ты разворошишь палкой муравейник, тебе придётся потратить целую жизнь, чтобы понять, был ли твой поступок по отношению к крохотному народцу актом правосудия или, наоборот, несправедливостью. Существа из высших сфер не интересуются каждым из нас в отдельности — они приказывают, открывают истину и уходят. Они, как и мы, могут ошибаться. Их не волнуют наши мелкие желания. Сами того не ведая, они могут обмануть нас. Поэтому закон, порядок вещей, Бог, словом, та могущественнейшая сила, имя которой не имеет значения, решила отделить один мир от другого. Сообщение между двумя мирами крайне затруднительно. После двадцати лет молитв какой-нибудь святой иногда может уловить словечко из другого мира. Разумеется, иногда случается, что юная бездушная девица, подобная Люциде де Домазан, получает дар притягивать к себе существа из потустороннего мира, ибо земная красота соотносима с красотой, царящей в иных мирах. Вокруг нас всё сплошная тайна, и голоса, которые мы слышим, лишь усугубляют эту тайну. Не знаю, стоит ли вообще прислушиваться к этим голосам.
Ещё ты спрашиваешь, уверен ли я в том, что кровь Христова может влиять на человечество спустя столетия? Естественно, ибо существуют талисманы — предметы, в которых концентрируется небывалая мощь, и есть силы, излучающие свет и способные сжечь душу. Но где находится кровь Иисуса Христа, где её чудесные частицы, где невыразимая субстанция, оставшаяся после испарения из неё влаги? Разве ты не знаешь, что злой гений человечества заставляет людей красть, совершать подлоги и изобретать поистине дьявольские хитрости, едва только на кону оказываются ценности высшего порядка? Ни богатство, ни жажда золота не рождают столько преступлений, сколько их совершается с целью осквернить Божественное. На Востоке крестоносцы отыскали чашу Иосифа Аримафейского, наполненную кровью Иисуса Христа, и теперь её можно видеть в одной из церквей Генуи. Но это ненастоящая чаша, ненастоящий изумруд, ненастоящая кровь. На её месте давно уже стоит грубая подделка. Тебе лучше меня известно: во многих церквах Запада как реликвии берегут чаши, сосуды, вместилища, где содержится драгоценная кровь, но число этих церквей так велико, что, если собрать эту кровь в один сосуд… но лучше об этом не думать. Следы крови Иисуса Христа остались также на плащанице, в которую было завёрнуто его тело. Но ведь есть множество плащаниц. Ещё несколько лет назад в одной из часовен позади собора Сен-Сернен хранился святой саван, привезённый из Перигора, из монастыря в Кадуэне. Чтобы плащаницу не украли, её заперли в сундук с шестью замками, и шесть ключей от этих замков раздали шести разным людям — консулам, нотариусам, служителям церкви… И всё же святой саван был украден!
В книгу вошли два никогда раньше не переводившихся на русский язык романа Мориса Магра (1877–1941) «Кровь Тулузы» (1931) и «Сокровище альбигойцев» (1938), посвященные, как и большая часть творчества этого французского писателя-эзотерика, альбигойскому движению XII–XIII вв. В отличие от других авторов М. Магр не просто воспроизводит историческую панораму трагических событий на юге Франции, но, анализируя гностические и манихейские корни катарской Церкви Любви, вскрывает ее самые глубинные и сокровенные пласты.М. Магр считал («Magicien et Illuminés», 1930), что принципиально синкретическое религиозно-философское учение катаров, впитавшее в себя под влиянием друидов, скрывавшихся в Пиренеях от преследования ортодоксальных христиан, элементы кельтской традиции, прежде всего в ее доктринальном и теогоническом аспектах, немало заимствовало также от индуизма и буддизма, семена которых, судя по всему, посеяли в Лангедоке странствующие тибетские монахи, — впрочем, приятель писателя немецкий литератор и исследователь арийской традиции Отто Ран, близкий к кругам весьма компетентного тайного общества «Аненэрбе», лишь отчасти разделял его мнение.
В книгу входят исторические повести, посвященные героическим страницам отечественной истории начиная от подвигов князя Святослава и его верных дружинников до кануна Куликовской битвы.
Одна из повестей («Заложники»), вошедшая в новую книгу литовского прозаика Альгирдаса Поцюса, — историческая. В ней воссоздаются события конца XIV — начала XV веков, когда Западная Литва оказалась во власти ордена крестоносцев. В двух других повестях и рассказах осмысливаются проблемы послевоенной Литвы, сложной, неспокойной, а также литовской деревни 70-х годов.
Италия — не то, чем она кажется. Её новейшая история полна неожиданных загадок. Что Джузеппе Гарибальди делал в Таганроге? Какое отношение Бенито Муссолини имеет к расписанию поездов? Почему Сильвио Берлускони похож на пылесос? Сколько комиссаров Каттани было в реальности? И зачем дон Корлеоне пытался уронить Пизанскую башню? Трагикомический детектив, который написала сама жизнь. Книга, от которой невозможно отказаться.
«Юрий Владимирович Давыдов родился в 1924 году в Москве.Участник Великой Отечественной войны. Узник сталинских лагерей. Автор романов, повестей и очерков на исторические темы. Среди них — „Глухая пора листопада“, „Судьба Усольцева“, „Соломенная сторожка“ и др.Лауреат Государственной премии СССР (1987).» Содержание:Тайная лигаХранитель кожаных портфелейБорис Савинков, он же В. Ропшин, и другие.
В очередной том данной серии включены два произведения французского романиста Мориса Монтегю, рассказывающие о временах военных походов императора Наполеона I. Роман "Король без трона" повествует о судьбе дофина Франции Луи-Шарля - сына казненного французского короля Людовика XVI и Марии-Антуанетты, известного под именем Людовика XVII. Роман "Кадеты императрицы" - история молодых офицеров-дворян, прошедших под знаменами Франции долгий и кровавый путь войны. Захватывающее переплетение подлинных исторических событий и подробное, живое описание известных исторических личностей, а также дворцового быта и обычаев того времени делают эти романы привлекательными и сегодня.Содержание:Король без тронаКадеты империатрицы.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.