Кровь первая. Арии. Он. - [37]

— Хорошо, — пробормотал он и с неохотой сел, свесив ноги с полога.

Голова закружилась, перед глазами всё поплыло и размножилось. Что-то потянуло его за руку, и он поддался. Очухиваться он стал лишь стоя в лесу, на свежем воздухе. Он глубоко вздохнул. Голова опять закружилась, его повело. Навалилась дикая усталость.

Проснулся он уже в избе не лежанке. Рядом возлегала она, не то еби-баба, не то ведьма, не то колдунья, не то нежить с полужитью, а может быть всё и сразу в этой одной заднице. Сколько он проспал, естественно Ардни не знал, но за порогом был день. Это успокаивало. Голова её лежала на подушке и не дёргалась, как раньше, за то дежурная улыбка была на месте. Она гладила его волосы и почему-то тихо, еле слышно поскуливала, или пела что-то таким образом, было не понятно. Последние остатки сна слетели, как будто его и не было. Он понимал, где он, помнил всё, что с ним здесь произошло, но абсолютно забыл, зачем он сюда пришёл. Он выдернул голову из её рук и сел на лежаке, свесил на пол ноги и поворачиваясь к ней спиной. И только тут пришло осознание всего. Первое, что он отчётливо для себя уяснил, не давать ей трогать себя руками.

— Ну, что? Поговорим? — спросил он спокойно и как-то даже буднично и каждодневно, что, в общем-то, было на него не похоже.

— Нет, — ответила она быстро.

— Почему?

— Потому что ты ещё не засеял меня.

Он повернулся к ней, встретившись с её разноцветными глазами.

— А может не надо? Мне и так хорошо, да так хорошо, что дальше некуда.

Она не сменила позы. Как лежала, так и продолжила лежать.

— Ты не засадил моё поле, — повторила она, — пока во мне нет твоего семени, я тебя не чувствую и ничего не смогу тебе сказать. Ты ведь за этим пришёл?

— Да.

— Тогда засевай.

С этими словами она перекатилась на спину и распахнула огромные ляхи, забрасывая длинные груди за плечи на подушку. Ардни аж передёрнуло от этой картины.

— А если я не смогу?

— Значит не сможешь получить ответы, — как-то тихо и загадочно ответила она, при этом засовывая свой длинный ноготь в нос и выковыривая оттуда козюлину.

Омерзение, стыд и паника охватили его, и всё это явилось по одному и тому же поводу. Ардни плюнул, отвернулся и задумался. Пройти такой путь, почти достигнуть цели и не смочь сделать элементарного мужского дела. Ардни конечно знал, что у речников мужчина, в подобной ситуации, не могущий овладеть женщиной, переставал быть мужчиной и изгонялся из рода. Но тут все его метания и стенания прервала одна конкретная мысль, которая всё ставила на свои места, в том числе и его. Мысль была чёткая и до простоты понятная: «Это — испытание! Мне необходимо его пройти. Это — плата за те знания, за которыми я пришёл!».

Он резко встал. Подошёл к входному проёму. Задёрнул шкуру и в избе наступил мрак. На ощупь он нашёл лежанку. Нащупал её тонкую лодыжку и положил на неё ладонь. В темноте, пока глаза не привыкли к сумраку, охватывая рукой тонкую лодыжку, ему неожиданно вспомнилась Утренняя Заря. Он, нежно касаясь кожи лишь подушечками пальцев, медленно повёл их вверх, отчётливо представляя себе свою жену. Пальцы проскользнули поднятые колени и стали спускаться вниз по внутренней стороне бедра. Уже не надо было заставлять себя думать об Утренней Заре, она думалась и воображалась сама собой, и когда он коснулся пальцами зарослей дремучего междуножья, он был уже готов…

После того, как всё закончилось, он не стал ложиться, а пристроился на лежаке сидя в пол оборота и привыкшими уже к полумраку глазами, внимательно наблюдал бурю эмоций, которая разрывала её мимику. Поначалу ничего не происходило. Она лежала, прикрыв глаза, как будто к чему-то прислушиваясь. Потом резко распахнула глаза и уставилась на него в упор. Они расширились от ужаса, на лице застыла маска страха, затем ужаса, переходящего во всё поглощающую панику. Как будто она увидела его только что, и он был для неё невообразимый кошмар. В следующий момент она пронзительно завизжала, закрывая лицо руками и сжимаясь в позу эмбриона. Ардни сам от неожиданности вскочил с лежака и отпрыгнул к противоположной стене от этой идиотки подальше. Визг прекратился и она, медленно раздвигая пальцы, начала смотреть на него сквозь них. Быстро, как будто задыхаясь, тяжело и звучно дыша, она резко села, прижав колени к груди. Схватила подушку и вытянула перед собой, как бы защищаясь. Постепенно истерика утихала, и выражение её лица плавно переплыло от гримасы ужаса к маске восхищения. Глаза, оставаясь расширенными, тем не менее, каким-то необъяснимым образом поменялись. Они засветились восторгом. Рот приоткрылся, подушка сползла по голени к стопам. Глаза её быстро забегали по его фигуре, примерно так же, как раньше у неё дёргалась голова, как-то по-птичьи. Правая рука медленно поднялась и прикрыла рот, как бы предотвращая крик. Ещё мгновение и выражение лица стало каменно-спокойным. Глаза наполнились слезами и закрылись, от чего слёзы тут же побежали по застывшим щекам. Она вдруг заговорила не своим голосом, он был низким, грудным:

— Твои трёхмерные силы будут огромны, но и слабость твоя станет безмерной. Ты разоришь и разметаешь наш народ, но не выкорчуешь корни. Перед тобой встанет на коленях твой народ, но трупы на земле тебе будут мстить. Тебя устрашатся их старые боги, но ты породишь новых. Ты сам станешь богом победив всех, но не сможешь одержать верх над Вечными. Порождая новую жизнь для всех, для себя ты породишь собственную погибель. Ты начинаешь новый круг во всём мироздании, но ты будешь забыт.