Кровь нерожденных - [14]

В «Смарт» Гошу взяли работать потому, что он был сыном главного редактора, и отец предпочитал держать непутевое чадо у себя под крылышком, хотя американской стороной такие вещи не одобрялись.

Целыми днями Гоша играл в компьютерные игры, слонялся по коридорам и распивал чаи с секретаршами на всех этажах. Когда он только начинал работать, Лена попыталась загрузить его переводами и редактурой, как просил ее Галицын-старший, но недели через две поняла, что лучше Гоше вообще ничего не делать — ущерба меньше.

— Видишь, Ленка, как я хреново работаю, — весело говорил он, — я ведь хотел быть рок-музыкантом, ударником. Я, кстати, классный ударник. У нас группа была — полный отпад. «Мавзолей» называлась. Ты, может, слышала? Нет? Ну, не важно, ты — другое поколение. От нас вся Москва тащилась, и Питер тоже. Конечно, иногда мы под кайфом работали, без этого нельзя. А как предки увидели мои вены… Ух, что было! Папашка озверел, даже хотел меня в армию сдать. Но вовремя очухался, отмазал. Просто испугался — вдруг в Чечню пошлют? Я же у них единственный. Устроил он меня в этот гребаный иняз, а там — одни бабы! И пять лет меня то отец, то мать на машине в институт возили, из института забирали, дома на десять замков запирали.

— Что же ты дальше делать собираешься? — спросила его тогда Лена.

— Не знаю. Перекантуюсь как-нибудь. Я еще не определился. Ты же папашке не стукнешь, что я не работаю, а дурака валяю?

Лена чувствовала себя неловко. Вообще-то, конечно, надо было бы хоть намекнуть Александру Викторовичу Галицыну, что его сын не хочет и не может работать младшим редактором, но, с другой стороны, «стучать» на Гошу не хотелось. Каждый раз на вопрос Галицына-старшего: «Ну, как мой Егор?» — Лена уклончиво отвечала: «Ничего, справляется».

— Привет, начальница! — сказал Гоша и плюхнулся в вертящееся кресло напротив Лены. — Все работаем?

— Привет бездельникам! — ответила Лена, не отрывая глаз от рукописи.

Насвистывая какой-то залихватский мотивчик, Гоша завертелся в кресле.

— Эй, Полянская, посмотри же на меня! — воскликнул он. — Я как-никак сегодня первый день за рулем! — Он подбросил на ладони связку ключей. — Слушай, Ленка, такой класс! Я сам отремонтировал старую папашкину «Волгу», она на даче в гараже три года ржавела. А я взялся — и починил. Представляешь? Прямо на ней и приехал.

— Молодец, Гошенька, — улыбнулась Лена, — может, ты автомехаником станешь?

— Может, стану, — Гоша еще разок крутанулся в кресле, — я сейчас ехал так приятно, такой кайф, будто уже лет десять за рулем. А ведь я в первый раз. Правда, когда здесь, у нас, парковался, чуть в «скорую» не въехал. У нас на стоянке почему-то «скорая» стоит.

— Какая «скорая»? — вздрогнула Лена.

— Обыкновенный «микрик». Я еще удивился, кому это в нашей стекляшке с утра плохо стало. Да, слушай, там внизу, в ларьке, такие классные штуки продают, «кенгуру» называются, чтобы ребенка носить. Ты же у нас в мамы готовишься. Я посмотрел, настоящие, французские, не какой-нибудь Китай или Гонконг. И стоят всего полтинник, пятьдесят тысяч. Ты бы спустилась, посмотрела.

— Да, Гошенька, спасибо, я сейчас спущусь, — тихо сказала Лена.

— Пойдем вместе, — поднялся с кресла Гоша, — я тебе свою тачку покажу.

Они спустились в стеклянный вестибюль первого этажа. В одном из ларьков среди всевозможных «колониальных» товаров были разложены яркие «кенгурушки».

— Я же говорил, класс! Ты какую купишь, голубую или розовую?

— Зеленую, — ответила Лена и посмотрела на улицу. Да, «скорая» была та самая. Номер она разглядеть не могла, но сомневаться не приходилось. Даже силуэт шофера в кабине показался знакомым.

Гоша между тем уже надевал ей на плечи мягкие ремни «кенгурушки» с разноцветными медвежатами на зеленом фоне.

— Слушай, тебе идет, честное слово, очень красиво. А когда ребеночка своего туда посадишь, знаешь, как здорово будет!

Лена машинально расплатилась, сняла с плеч ремни «кенгурушки» и отдала продавщице, которая запаковала покупку в пластиковый мешок.

— На «волжаночку» на мою посмотри! — Гоша потянул Лену за руку к стеклянной стене вестибюля.

В этот момент Лена увидела, как дверца кабины «скорой» открылась и выскочил шофер в кожаной куртке на метровых плечах. Он быстро вошел в дверь. Вязавшая за столиком вахтерша не обратила на него никакого внимания.

Народу в вестибюле было совсем мало, и шофер широким шагом направился к Лене и Гоше.

— Значит, я его все-таки задел. Сейчас он меня долбать будет, — по-кошачьи улыбнулся Гоша. — Он меня, а я его.

Лена стояла неподвижно, прижимая к груди пакет с «кенгурушкой».

— Эй, здесь буфет или столовая есть? — услышала она голос, который, несомненно, был ей знаком.

Выйдя из оцепенения, она резко развернулась и, схватив Гошу за руку, бросилась к лифтам.

— Ты что? — удивился Гоша, когда лифт пополз вверх.

— Сейчас, — прошептала Лена, — сейчас, Гошенька, я тебе все объясню…

Шофер несколько секунд недоуменно глядел вслед убежавшей парочке.

«Так ведь это пацан из „Волги“, он в нас чуть, не въехал. Надо было разобраться. Да ладно, хрен с ним, с сосунком», — подумал он.

Оглянувшись, шофер увидел, как по вестибюлю к нему, прихрамывая, направляется Колян.