Кровь не вода - [14]
Из дома пахнет сыростью, волглыми тряпками, мышами и тленом. Красть уже нечего – все давно растаскано, разворовано – благо об этом не знают родители.
Она пройдется по комнаткам, увидит какую-нибудь вещь – бабушкин платок или старую кофточку. Мамин халатик – темного ситца в мелкий цветок. Пожелтевшую, размокшую коробку от отцовских папирос, любимую чашку дядьки с отколотым краем – высокую, темно-зеленую в рыжую крапку.
И снова расплачется, снова…
Потом быстро выйдет – скоро начнет темнеть, и ей станет страшно в этом доме, полном призраков прежней, далекой и прекрасной жизни, и она, приперев дверь поленом, бросит печальный взгляд на заросший участок, давно потерявший очертания грядок и клумб, и бросится скорее прочь.
И по дороге на станцию – быстрым шагом пятнадцать минут, но где он теперь, этот «аллюр»! – она старается идти быстро, а все равно выходит почти полчаса, и она снова плачет и плачет.
Так грустно и так тяжело!
А дома она наденет на лицо «хорошее выражение» и скажет родне, что все хорошо. Все хорошо, разумеется! Дом стоит – а куда же он денется? Крепкий же дом, братьями сложенный, с любовью и с толком.
И на участке – ну да, он, конечно, зарос, вы ж понимаете! Но в целом – в порядке. Ничего не рухнуло – ни сливы, ни яблони. Ни дедушкин клен.
Родители будут слушать ее рассказ жадно и внимательно, уточняя детали. А она будет врать, изворачиваться – ну, не скажешь же всей этой правды?
Не скажешь…
А родители будут мечтать, что летом – вот этим-то обязательно – они поедут на дачу. И будет все хорошо!
Они строят планы, но она видит только четырех больных и почти беспомощных, дорогих стариков.
Какая дача, о чем вы? Смешно.
А ночью ей снова станет так тяжело на душе, что она решит позвонить наутро сестре – и…
А что, собственно, и? Сестру давно не волнует все это – здешняя жизнь. Развалившиеся квартиры, разбитая дача. Скудная, некрасивая жизнь – нищета, больницы, перечень лекарств, суп из куриных каркасов, котлеты из пикшы, байковые халаты и теплые кальсоны.
Она живет по-прежнему в сказке – глянцевые фото прекрасного дома с огромными окнами и плюшевыми диванами, чудесного сада с цветущими рододендронами – розовыми, сиреневыми, бордовыми. С дорожками, посыпанными цветным гравием, между огромных кустов разноцветных гортензий.
На фотографиях Эмма моложава, как всегда, подтянута и стройна – узкие, до колена, яркие бриджи, маечки – открытые, тоже ярких расцветок, совсем для девчонок.
Она улыбается – возле яйцеподобной серебристой машины, возле красивой входной двери с колокольчиком, возле огромного гнома – с бородой, в красном колпаке и с хитрой усмешкой – в саду, он караулит Эммин сад и Эммин покой.
Звонит она редко, раза два в месяц, не чаще. И всегда – всегда – предчувствуя Эллины жалобы, начинает примерно так: «Ну? И что у вас снова там? Опять одни ужасы?»
Говорит она это так, что Элла сразу робеет, сбивается и теряется – все скороговоркой, быстро, отчаянно, но…
Эмма ее как будто не слышит. Элла улавливает, как Эмма вздыхает, щелкает зажигалкой, прикуривает и снова вздыхает: «Понятно. А я, собственно, другого от вас и не ждала!»
И это будет сказано так, что Элла смутится, расстроится и замолчит. К чему ей делиться? Зачем? Зачем раздражать счастливого человека? Назло?
И тут вступает Эмма: «А вы что думаете? Что здесь нет проблем? Милая ты моя! – Эмма скажет это с такой иронией, что Элла снова почувствует себя идиоткой. – Это все заблуждение. Огромное заблуждение! Проблем здесь не меньше, а может, и больше. Все эти налоги, кредиты, страховки! У Эдика почти нет работы. Ты слышишь меня?» – взывает к совести Эмма.
И продолжает с болью и горечью: «Почти нет работы. Так, крохи. А за все надо платить. За дом, за машину. Садовнику, слышишь! Мы взяли садовника – Эдик уже не справляется, да. Вчера сломался котел – и это был ужас! Почти две тыщи долларов, слышишь?»
Элла все слышит. И Элла сочувствует. Очень.
«А отпуск? Сорвался! Ты представляешь? Сорвался совсем. А мы так мечтали! О теплом море, о Греции! У нас ведь такой жуткий климат. Но – этот котел…»
Эмма вздыхает. И Элла вздыхает. Потом разговор как-то затухает и гаснет – сам по себе.
Ни разу! Ни разу Элла не была в гостях у сестры. Не звали ее – как-то не звали. Да и на кого оставить родных?
Правда, приходили посылки – старые Эммины кофточки, брючки, ночные рубашки. «Не подойдет – отдашь маме. Любой, – шутила Эмма, – любой!»
Отцу и дядьке перепадали Эдиковы старые джинсы и ветровки. Однажды досталась отличная куртка – легкая, из гагачьего пуха, цыплячьего желтого цвета. Правда, после гиганта Эдика старикам, уже изрядно подсохшим и ссутулившимся, курточка не подошла. Да и цвет! Ну, куда старикам ярко-желтое!
Эмма тогда пару раз позвонила и все спрашивала, кому же достался «цыпленок»?
Расстроилась, что никому. Очень расстроилась, очень. Переживала. А может, продать?
Элле вещи сестры были впору, но… К таким откровенным и ярким нарядам она не привыкла, ходила по старинке – темные юбки, водолазки, вязаные кофты. Подарки копились в шкафу, мялись, пылились, но Элла их не раздавала – а вдруг приедет сестра? Увидит, обидится?
Почему одни счастливы, а другие несчастны?И вообще – что такое счастье? Кто-то довольствуется малым – и счастлив.Кто-то стремится к недостижимому и всегда несчастен.Среди героев этой книги есть и те, и другие.Наверное, дело в том, что счастливые вовремя осознали: жизнь – не борьба, а награда.
В молодости кажется, что жизнь – простая и незамысловатая штука. Так легко все раскладывается по полочкам, делится на черное и белое, плохое и хорошее. С годами человек понимает, что между черным и белым существуют полутона, что не бывает хорошего без плохого и наоборот.К героям Метлицкой с возрастом приходит и другое открытие – жизнь сильнее и мудрее человека. Все попытки искусственно изменить ее, повернуть на сто восемьдесят градусов – бессмысленны. Надо просто довериться ей – и она не подведет.
Ваш сын, которого вы, кажется, только вчера привезли из роддома и совсем недавно отвели в первый класс, сильно изменился? Строчит эсэмэски, часами висит на телефоне, отвечает невпопад? Диагноз ясен. Вспомните анекдот: мать двадцать лет делает из сына человека, а его девушка способна за двадцать минут сделать из него идиота. Да-да, не за горами тот час, когда вы станете не просто женщиной и даже не просто женой и матерью, а – свекровью. И вам непременно надо прочитать эту книгу, потому что это отличная психотерапия и для тех, кто сделался свекровью недавно, и для тех, кто давно несет это бремя, и для тех, кто с ужасом ожидает перемен в своей жизни.А может, вы та самая девушка, которая стала причиной превращения надежды семьи во влюбленного недотепу? Тогда эта книга и для вас – ведь каждая свекровь когда-то была невесткой.
Что может быть ужаснее предательства близкого человека? Того, кто был рядом много лет, с которым прошли через все трудности и испытания, вырастили ребенка? Как смириться с тем, что он полюбил другую?Ирина, героиня новой книги Марии Метлицкой, в первую очередь мучается от того, что не может простить мужа, не может начать все сначала, сделать вид, что ничего не было. Все вокруг говорят, что «поход налево» – дело житейское, что все мужчины изменяют, и многие ее подруги, соседки, приятельницы прошли через этот ад, кто-то с большими, кто-то с меньшими потерями.
Долгожданная новинка от Марии Метлицкой. Три повести под одной обложкой. Три истории, которые читателю предстоит прожить вместе с героями. Истории о надежде и отчаянии, о горе и радости и, конечно, о любви. Так бывает: видишь совершенно незнакомых людей и немедленно сочиняешь их историю. Пожилой, импозантный господин и немолодая женщина сидят за столиком ресторана в дорогом спа-отеле с видом на Карпатские горы. При виде этой пары очень хочется немедленно додумать, кто они. Супруги со стажем? Бывшие любовники? Марек и Анна встречаются раз в год – она приезжает из Кракова, он прилетает из Израиля.
Через огонь и воду проходят многие, а вот через медные трубы – единицы.Ленины родители были шестидесятниками-бессребрениками, и ее собственная семья мало чем отличалась от родительской: они с мужем много работали, но жили весьма скромно. Богатство свалилось на них неожиданно и, как по наивности казалось Лене, вполне заслуженно. Но напрасно она радовалась: шальные деньги – это всегда проверка, искушение, с которым мало кто может справиться.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Если бы у Елены Лукониной спросили, счастлива ли ее семья, она вряд ли смогла бы однозначно ответить на этот вопрос. Счастье и горе, печаль и веселье всегда шли в ее жизни рука об руку. Елена, как могла, оберегала своих родных от несчастий – мирила, утешала, помогала пережить потери. Еще в молодости она поняла: всегда есть выбор. Жизнь подобна перекрестку, и только в конце пути станет понятно, по той ли улице ты пошел.
Помните: «Счастье – это когда тебя понимают»? Далеко не все испытали это счастье – найти свою половинку, человека, который тебя понимает, принимает тебя таким, какой ты есть, не пытаясь переделать, перевоспитать. Писатель Максим Ковалев был уверен, что в его жизни ничего произойти не может: он популярен, богат, давно и прочно женат. Жена в свое время «вывела его в люди» и с тех пор направляет твердой рукой, не давая поблажек, наказывая за слабости и поощряя за успех. Была ли эта жизнь счастливой? У Максима не было времени об этом подумать. Но однажды – как часто все меняется в один момент под влиянием этого «однажды»! – он получил письмо от благодарной читательницы.
Сначала Лиду бросила мать – просто уехала и не вернулась, оставив дочь на воспитание бабушке в глухой деревне.Так девочка и росла – с твердым убеждением, что никому не нужна. Потом ее бросали мужчины – так же, как в свое время мать: неожиданно, подло, несправедливо. Так, что всякий раз хотелось кричать: «Мой милый, что тебе я сделала?» А ничего не сделала. Просто была запрограммирована на одиночество, тоску, неудавшуюся жизнь. Ее, словно Кая в «Снежной королеве», заколдовали, заморозили сердце. И Лида не сомневалась, что разморозить его нельзя.
Мы выбираем, нас выбирают… Счастье, когда чувства взаимны. А если нет?История, которая легла в основу повести «Верный муж», открывающей эту книгу, реальна. На одной из многочисленных читательских встреч ко мне подошла женщина и вручила сверток с письмами. Я о них, признаться, забыла, а когда вспомнила и начала читать, не смогла оторваться.В этих письмах было столько страсти, столько муки, столько радости… Я никогда не знала мужчину, который писал эти письма, не была знакома с женщиной, которой они адресованы.