Кровь на черных тюльпанах - [98]

— Тут еще одно… По словам его жены, Лайлес звонил ей первого марта из Бангкока, сказал, что отснял фильм и на следующий день вылетает в Штаты. И действительно, он числился в списках пассажиров «Пан Америкэн» на рейс Бангкок — Лос-Анджелес второго марта. А наше посольство сообщило, что в этот день он пропал в районе Араньяпратета, и больше никаких подробностей.

— Значит, с ним что-то стряслось в Бангкоке.

— Вот это я и хочу выяснить. А с кем из журналистов был дружен Лайлес?

— Я могу назвать тебе несколько фамилий. Но сейчас вряд ли кто-нибудь будет разговаривать с тобой на эту тему. Более того, найдутся и такие, что донесут Гроллу о твоем интересе к истории с Лайлесом. Правда, есть одна женщина, в которой я более или менее уверен. Это Поникон Висават, фотокорреспондент «Бангкок пост».

— Поникон Висават… А в каком отеле останавливался Лайлес?

— Не знаю, как-то не поинтересовался у него. Хотя несколько раз я видел из машины, как он ходил пешком по Силому и Нью-роуд. Наверное, жил где-то рядом. «Рама», «Ориентал» и «Нарай» ему не по карману. Что же у нас остается? «Виктори», «Лебедь», «Трокадеро», «Манора». Да, надо расспросить о нем именно в этих отелях.

— И еще вот что, Дик. Письмо. Его передала мне жена Лайлеса. Он, по ее словам, срочно выехал в Таиланд, как только получил его. Посмотри, оно написано по-кхмерски.

Майкл передал Бельски конверт. Тот достал письмо.

— Чарн жив! — неожиданно воскликнул он. — Я сразу же узнал его почерк.

— Кто такой Чарн?

— Это помощник Лайлеса, кхмер Чарн Тхеап. Он работал вместе с ним в Кампучии телеоператором «Ориентал бродкастинг систем». Мы все давно считали его погибшим. Бывает же такое! Чарн был великолепным оператором, мастерски работал скрытой камерой. Я помню, как однажды, под видом добровольца он проник в отряд полпотовцев, снял о них фильм и потом вернулся в Пномпень. Вообще он был мастер на все руки, мог починить кинокамеру, пишущую машинку, телевизор, автомобиль. Незадолго до падения Пномпеня он выехал снимать фильм на боевые позиции и больше не вернулся. Все считали его убитым. Тогда Питер долго не мог прийти в себя. Они были настоящими друзьями. А вот теперь Чарн написал ему письмо, и не с того света, а из Таиланда. Загадочная история.

— А что в этом письме?

— Сейчас переведу. Значит, так: «Работа закончена. Клиника доктора Бергера в Нонгмако. Все точно так, как мы с тобой и предполагали. Без тебя не справлюсь. После десятого февраля каждую субботу в десять утра на рынке. Чарн».

— И все?

— Да, все.

— А где находится Нонгмако?

— Это местечко километрах в двадцати от таиландо-кампучийской границы, недалеко от Араньяпратета. Там рядом несколько лагерей кампучийских беженцев.

— А ты когда-нибудь слышал о клинике доктора Бергера?

— Нет. Очень странно, что в таком глухом районе практикует доктор с европейской фамилией. Обычно там и местного врача с трудом найдешь.

— Если эта клиника действительно находится в Нонгмако, то ее можно посетить во время поездки на границу. Ты составишь мне компанию?

— Конечно. Только попозже. Весь этот и следующий месяц я буду занят строительством дома. Как только немного разгружусь, мы обязательно съездим туда.

— Я подожду. Ведь одному мне там все равно делать нечего, без тебя я не разберусь…

Бангкок, июнь 1984 года.

На кинопросмотре в клубе иностранных корреспондентов Майкл встретил Гролла.

— Ну как ваши дела, господин Лестер? — спросил он. — Наверное, уже привыкли к бангкокской жаре? Играете в теннис, в гольф?

— Нет, хожу в бассейн в спортивный клуб, но не так часто, как хотелось бы — много работы.

— Да, это я знаю. Ваши первые статьи я уже прочел. Мне они понравились. Уверен, что ваши дела здесь пойдут хорошо.

— Откуда такая уверенность?

— За свою жизнь мне приходилось встречать много журналистов. Я сразу вижу, на что каждый из них способен. Вы, например, произвели на меня хорошее впечатление. И это мнение подтвердилось, когда я прочел ваши материалы в газете. Считайте, что вам очень повезло с профессией. Журналистика может принести человеку популярность, славу.

— Ваша профессия не хуже.

— Да что вы! Мы, дипломаты, незаметные люди. Наши справки и отчеты пылятся в архивах внешнеполитических ведомств, если их, конечно, не уничтожит за ненадобностью после беглого прочтения какой-нибудь мелкий клерк. Послушайте, господин Лестер, а что вы делаете завтра вечером?

— Я свободен. А что?

— Хочу пригласить вас к себе. Мне очень приятно провести вечер с подающим надежды молодым журналистом. Так договорились?

На следующий день в восемь вечера Майкл был у Гролла. После первых коктейлей хозяин дома спросил:

— Наверное, уже успели обзавестись связями, ведь журналисту без этого не обойтись?

— Конечно, кое с кем успел познакомиться. О связях еще говорить рановато.

— Тем не менее уже успели подружиться с сотрудником советского торгпредства.

— Вы имеете в виду Виктора Тищенко?

— Именно его.

— Какая там дружба… Познакомился на приеме, попросил у него материалы о советско-таиландской торговле, рекламные проспекты оборудования, которое они здесь продают. А что, у вас есть какие-то претензии? Ведь я не государственный служащий и не обязан докладывать в посольство о своих контактах с советскими.