Кровь на черных тюльпанах - [92]

— Скажите, господин ван Мелли, вы обмолвились о бандитах, которые якобы убили человека из «Мерседеса».

— Так считают, кстати, и в полиции. Мы кормимся слухами. Ну а слово «якобы» — юридическая оговорка. Это вам лучше меня известно. Даже самое страшное преступление остается под вопросом, пока оно не доказано. Разве не так?

— Отдаю должное: вы неплохо разбираетесь в юридических оговорках.

— Знать законы никогда не вредно, — ухмыльнулся ван Мелли.

— Справедливое умозаключение. Вот вы в таком случае и подскажите, как мне поступить, если полиции известно, что человек из Сайгона Джон Ли побывал в вашем доме, а через неделю его бездыханным обнаружили в подворотне на улице Пьетра Папа?

— Мало ли кто ко мне приезжает по делам антиквариата! Всех и не упомнишь. — Ван Мелли изобразил на постном лице недоумение. — Кстати, не хотели бы вы посмотреть мой сад?

— С удовольствием…

Они вышли в сад. Как только Марио переступил порог этой сказочной оранжереи, ему стало мерещиться, что под каждым чернобархатным тюльпаном покоится мертвец. От земли исходил пряный, немного терпкий запах.

— Скажите, синьор Мелли… Простите, вы не против, если я буду опускать частицу «ван»?

— Как вам угодно, господин следователь. Без «ван» моя фамилия звучит более по-итальянски, не правда ли? Так что вы хотели спросить?

— Меня, знаете ли, потрясли ваши черные тюльпаны. Употребляете какие-нибудь специальные стимуляторы?

— Да. Я подкармливаю моих детей, — ван Мелли растянул свой жабий рот в сладострастной улыбке, — специальным составом, в который входит бычья кровь. Ее получают на бойнях.

— Вы сами готовите этот раствор?

— Нет, этим занимается специальная лаборатория, которой я плачу бешеные деньги. Что делать? Старому, одинокому человеку можно простить маленькое хобби. А оно у меня — мои черные тюльпаны, мои дети. Таких нет нигде, даже в Голландии.

— Простите, синьор Мелли, та лаборатория, которую вы упомянули, называется «Омега рисёрч», не так ли?

— Нет, она называется по-другому. — Ван Мелли перестал улыбаться, пристально посмотрел на следователя. — Вас что-нибудь смущает, синьор Мольтони?

— Признаться, да. Дело в том, синьор Мелли, что Джон Ли, убитый Джон Ли, который был у Вас на вилле, состоял акционером компании «Омега рисёрч» и под ее прикрытием перевозил с Востока не только консервированную кровь в канистрах, но и наркотики. Замечу попутно, что кровь была не бычьей, а человеческой, взятой у трупов, а в качестве наркотиков фигурировал самый прибыльный из них — героин… Вы никогда не занимались торговлей героином, коммендаторе?

— Мой бизнес — антиквариат. Наркотики же хоть и очень выгодное дело, но опасное.

— У меня, синьор Мелли, есть ордер на обыск виллы. Но я приехал один, без полицейских, так сказать, в частном порядке. Пока в частном. У вас имеются тайники?

— Да. В подвале. Там я хранил драгоценные камни и уникальные изделия кустарей прошлых веков. Но камни я переправил в один из швейцарских банков — так надежнее, а изделия… Впрочем, зачем мне раскрывать свои коммерческие тайны?

— Мы могли бы взглянуть на тайники?

— Разумеется. Но для этого надо спуститься в подвал. Пойдемте, следователь.

Лестница в подвал скрывалась за тяжелой, окованной медью, небольшой дверью. Рядом с ней была еще одна дверь. Она была приоткрыта, и Мольтони увидел через нее каменный забор, который скрывал виллу от глаз прохожих. «А сюда можно проникнуть и тайком, — подумал Марио. — Только надо незаметно перемахнуть через забор…»

Тайники действительно находились в подвале. Один из них был ловко оборудован в миниатюрной, с человеческий рост, копии знаменитой японской пагоды, украшающей до наших дней город Киото. Другой помещался в фамильном склепе из толстого полупрозрачного стекла и мрамора. Подвальное помещение походило на зал буддийского монастыря — здесь курились в высоких светильниках ароматические свечи, из затененных ниш выглядывали бронзовые лики будд и бодисатв. От малейшего движения воздуха шелестели разноцветные флажки, символизирующие пять стихий, с потолка свешивались волосяные метелки, призванные отгонять злых духов. Спиной к восточной стене восседал вырубленный из дерева и размалеванный красками главный будда. Возле его подобранных под выпуклый живот ног стояло кованное из серебра блюдо, до краев наполненное монетками, рисовыми зернами. Мольтони, не скрывая иронии, спросил:

— Какую религию вы, уважаемый коммендаторе, исповедуете — буддизм, христианство или католицизм?

— Я всю жизнь верил только в деньги. Моя религия — золото. А это, — он повел небрежно рукой, — все пустое. Вы слышали когда-нибудь о фальшивом золоте?

— Меня больше интересует, где вы прячете героин, — перебил ван Мелли следователь.

— Найдете — будет ваш, — вздохнул ван Мелли, зная, что никому уже не отыскать в его доме ни грамма этого зелья. Все тайники были пусты. Героин ушел в Америку, оставив на счете ван Мелли еще одну кругленькую сумму в твердой валюте.

Хозяин виллы и следователь поднялись в оранжерею, затем проследовали в холл, больше походивший на музей. Ван Мелли был надменно спокоен.

— Может быть, кофе с коньяком, следователь?