Кровь на черных тюльпанах - [61]

Они уселись за столик у самого окна. Старик поставил перед ними высокие стеклянные кружки и зеленые банки «Хейникена», затем подошел еще раз и принес блюдечко с жареными, посыпанными солью дынными семечками. Проделав все это, он удалился к себе за стойку и принялся перетирать стоявшие на ней кружки и стаканы.

Селим ловко содрал язычки тонкой жести, закупоривавшие банки, разлил пиво по кружкам и пододвинул одну из них Мишелю:

— Давай… за счет фирмы!

— За счет фирмы, так за счет фирмы, — согласился Мишель и взял кружку.

Они молча выпили пиво, и Селим заказал еще пару банок «Хейникена». Приятная теплота растекалась по всему телу, снимала напряжение, располагала к благодушию.

— И часто тебе приходится вот так… за счет фирмы? — добродушно спросил Мишель Селима, глаза которого уже хмельно блестели.

— Это что… — хвастливо отозвался Селим. — Мелочь, чепуха. Подумаешь — пиво. Случаются расходы и куда больше, фирма свое дело знает. Вот подожди — провернем мы эту работку, увидишь тогда! Озолотимся. Только смотри… не ошалей! Начнешь швырять деньги направо-налево, обратишь на себя внимание и… фирме ты больше не нужен!

Он выразительно закатил глаза к небу, чиркнул пальцем по своему горлу и издал хрипящий звук, будто перерезал его.

— Тут до тебя был у меня партнер… Абадай! Да дураком оказался, в «Казино дю Ливан» зачастил. Загулял, запил, закрутил с девками… Ну наши и засекли. На большое дело мы идем с тобой, парень! Провернем его — можно и сматываться, на всю жизнь обеспечены будем. Понял? Дед нам с тобой паспорта в зубы — и в Штаты, да еще и там работенку обеспечит, такие, как мы, им нужны.

— Дед? Какой дед? — переспросил Мишель и вдруг понял, что речь идет о Джеремии Смите. — При чем тут… Дед?

— Будто не знаешь! — усмехнулся Селим. — Что там — Сами! Такой же, как мы, только корчит из себя мудира[15]. Да если бы он бомбы так хорошо не мастерил, Дед давно бы от него избавился — кому нужны старые крысы, боящиеся из своего подвала даже нос высунуть.

— Бомбы… Значит, Сами делает там… бомбы, — выдохнул Мишель. — И… все эти взрывы… — Мишель в ужасе смотрел на захмелевшего Селима. — Машины с динамитом… динамит в мусорных баках, в баллонах для газа… перед школами… перед мечетями и церквями… Дед?

— Про нас, динамитчиков, газеты пишут, что мы — израильская агентура. Что ж… И израильская тоже, — пожал плечами Селим. — ЦРУ или «Моссад»[16] — у них тут дела общие. Только ЦРУ побогаче, да и размах у него побольше. А так — один черт!

— Так значит… мистер Смит… из ЦРУ?

Селим насмешливо прищурился:

— Да ты что, парень? Действительно с Луны свалился или дурачком прикидываешься? Мне, конечно, Дед своих верительных грамот не вручал, но то, что он шеф бейрутской «станции»[17] ЦРУ — это точно!

Мишель был ошеломлен. Вот тебе и Джеремия Смит, такой внимательный и заботливый, пьющий только апельсиновый сок и в то же время нанимающий Селима, Сами и им подобных для убийств на улицах западного Бейрута ни в чем не повинных людей, чтобы доказать, что здесь царят анархия и беспорядок!

— Мы не зря здесь пьем пиво, парень! Вон тот серый дом напротив, видишь? Смотри и запоминай! Когда нам скажут, мы поставим там наши машины. Не у самого дома — ближе по улице и дальше за ним. А сами будем ждать-один здесь, а другой дальше — там тоже есть заведение, как это. Завтра я покажу тебе его, а ты запоминай, запоминай… Ты или я, кто-нибудь из нас придет сюда в день «Икс» и… когда «мерседес» шейха будет проходить мимо оставленной нами машины, нажмет кнопку… Тррах! Взрыв, пламя! И все!

…Да, назад ходу не было. Теперь Мишель уже не мог выбирать и колебаться. Теперь у него была лишь одна единственная возможность — заплатить за жизнь Саусан и ее брата жизнью шейха.

Он расстался с Селимом в закусочной после нескольких кружек пива. Голова была тяжелой, и он отказался от предложения Селима довезти его на «фольксвагене» до дома, сказав, что хочет пройтись пешком и проветриться. Мишель помог охмелевшему Селиму сесть в машину, подождал, пока тот скрылся в ближайшем переулке, и пошел по людной улице к серому особняку — цели предстоящей операции. Ему было любопытно — чей это дом? Бейрутский дом шейха, как он знал, находился довольно далеко отсюда — в квартале, населенном друзами, и хорошо охранялся. Улочки и переулочки, ведущие к нему, были уставлены многотонными кубами бетона так, что автомобилистам приходилось медленно лавировать между ними. Скорости здесь не развить — это было сделано после того, как однажды ночью дом шейха был обстрелян из гранатометов с промчавшегося мимо автомобиля. И в каждом переулке, и у самого дома стояли посты друзской милиции — вооруженные до зубов парни в пятнистой форме, на рукавах которых были красные повязки с эмблемой прогрессистов — в белом круге автомат и крест-накрест с ним крестьянская мотыга. Парни останавливали каждую машину — открывали багажник и капот, осматривали изнутри кабину. С помощью больших зеркал, насаженных на длинные палки, они проверяли, не прикреплена ли взрывчатка к днищу автомобиля, внимательно и придирчиво изучали документы водителей, а порой и обыскивали их. И, конечно же, ни одной незнакомой им машине не разрешалось даже замедлять ход, проезжая мимо дома шейха, не говоря уже о том, чтобы остановиться поблизости.