Кровь на черных тюльпанах - [56]

За дверью оказалась просторная, скудно обставленная комната. Два больших окна ее были забраны решеткой из толстых металлических прутьев. За старым столом, покрытым видавшим виды серым пластиком, сидел Фади — в полной фалангистской форме, но без знаков различия: то, что Фади именовался полковником, Мишель услышал здесь впервые. Фади о чем-то вполголоса говорил по радиотелефону.

Увидев Мишеля, Фади подмигнул ему, как старому знакомому, и указал взглядом на один из двух старых металлических стульев, стоящих перед столом, предлагая сесть и подождать, пока он окончит разговор.

Мишель послушно сел. Дверь закрылась, и он остался наедине с фюрером фалангистских боевиков. Фади продолжал разговор по радиотелефону, вернее, бросал время от времени в трубку «да» — «айва…», «айва…», «айва…», не забывая, однако, кивать Мишелю, предлагая ему набраться терпения.

В комнате было холодно, сыро, неуютно. Казалось, что все здесь временное, случайное — и стол, за которым сидел Фади, и два металлических стула, и канцелярский, обитый черным потертым кожзаменителем диван у серой стены, украшенной развернутым полотнищем ливанского флага — большой зеленый кедр на белом фоне, сверху и снизу — широкие красные полосы. За спиной Фади на стену были наклеены отпечатанные типографским способом портреты основателей Ливанской фалангии Пьера Жмайеля и двух его сыновей — Башира и Амина. На стене напротив окон красовались яркие типографские плакаты, изображающие молодцеватых фалангистов в боевой форме, с оружием в руках защищающих Ливан от палестинцев и «красных заговорщиков».

Фади, наконец, положил трубку, выставил локти на стол, подпер руками щеки и дружески кивнул:

— Ну?

Он ожидал, что Мишель заговорит первым о цели своего визита. А у Мишеля пересохло в горле, он оробел и не знал, с чего начать. Молчание могло затянуться, но в этот момент в дверь робко постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел старик часовой — без оружия, но с латунным, давно не чищенным подносом в трясущихся руках. На подносе стояли две чашечки кофе и два высоких, запотевших стакана с ледяной водой.

— Ахлян… Пожалуйста… — гостеприимно повел рукою Фади в сторону Мишеля, и старик послушно направился к гостю, шаркая ногами в тяжелых солдатских ботинках.

Мишель взял чашечку, вторую принял Фади, и старик удалился, переставив предварительно стаканы с водой с подноса на стол. Фади и Мишель молча проводили его взглядами и, когда дверь за ним закрылась, отхлебнули по глотку кофе. Теперь можно было начинать разговор, и Фади решил взять инициативу на себя.

— Один мой друг… — он пренебрежительно скривился, — просил меня оказать тебе некоторую услугу…

Мишель поспешно кивнул, подтверждая сказанное.

— Так вот, я человек прямой, — голос Фади стал жестче. — Я не буду рассусоливать, как это обычно делает мистер Смит. Мы с тобою не члены благотворительного общества, а деловые люди. Короче: услуга за услугу, плата вперед.

— Сколько? — поспешно выпалил Мишель, автоматически сунув руку в задний карман, где он на американский манер держал бумажник.

— Деньги? — цинично рассмеялся Фади. — Ты что же думаешь, мы берем заложников для того, чтобы потом торговать ими? Не-ет!

Он укоризненно покачал головою:

— А еще христианин! Ты что, не знаешь, как Христос изгнал торгашей из храма? Нет, дорогой мой единоверец, ты, я вижу, совсем уже обарабился, недаром ваша семейка так хорошо спелась с этими обскурантами-мусульманами.

Он опять покачал головой и насмешливо продолжал:

— А ведь мы, христиане, прямые потомки финикийцев, исконные хозяева Ливана, куда арабы-мусульмане пришли лишь в седьмом веке…

Фади явно тянул время, давая Мишелю дозреть, как нетерпеливому клиенту в торговой сделке. Но долго говорить ему не пришлось, в дверь постучали, и, бросив загадочный взгляд на Мишеля, Фади крикнул как профессиональный конферансье, объявляющий выход знаменитости:

— Введите!

Дверь распахнулась, и на пороге появился щуплый паренек в изорванной, окровавленной и перепачканной землей пятнистой униформе бойца-друза, за спиной которого возвышались два широкоплечих мордастых фалангиста в черных рубахах с закатанными по локоть рукавами. Фалангисты втолкнули паренька в комнату, поставили лицом к стене и вытянулись рядом, ожидая приказаний.

— Это Марван, брат твоей невесты, — голосом конферансье объявил Фади.

Услышав свое имя, Марван вздрогнул, хотел было повернуть голову, но один из фалангистов предостерегающе стиснул его плечо.

— Когда тебя взяли мои парни? — бросил Фади в спину пленнику. — Отвечай и не валяй дурака! Ну!

Охранник ткнул паренька кулаком в бок с такой силой, что тот застонал.

— Сегодня… сегодня утром, — чуть слышно ответил Марван.

— Где? — рявкнул Фади, багровея.

— Мы с сестрой… ехали… утром в Бейрут… а фалангисты… засада…

Марван замолчал, Фади метнул быстрый взгляд на Мишеля, потрясенного происходящим, и продолжал допрос:

— Где твоя сестра? Отвечай!

— Не… не знаю, — чуть слышно выдохнул Марван, и охранник опять сильно толкнул его в бок.

— Нашу машину… остановили фалангисты… Она крикнула, чтобы я прыгнул из машины… а сама поехала прямо на фалангистов…