Кровь на черных тюльпанах - [34]

— Приличное. Его хватает, чтобы защищать от соседей опиумные плантации. И не слишком крупного калибра, чтобы бывшие афганские производители опиума не посягнули на собственность своих пакистанских коллег. Иначе, чего доброго, перестреляют друг друга, хотя сами муджахиддины и так друг в друга постреливают. Вы же об этом не пишете.

— А при чем здесь Штаты?

— А при том, что до известных афганских событий нынешние муджахиддины производили в год около ста тонн опиума, который нелегальными каналами расползался от Калифорнии до Новой Англии. Тысячи наркоманов, сотни подростков, доставленных в морг, искалеченные судьбы, разводы, страдания. Русские вошли в Афганистан, и сразу резко упало количество опиума, которое отравляло жизнь американцам. Так что же, мы хотим вновь вернуться к временам, когда сто тонн опиума в год будут обрушиваться на нас? У меня растут два сына, и мне очень не хочется, чтобы они узнали, что такое ЛСД, героин, опиум и прочее. В этом плане стоит спросить, кто же на самом деле представляет реальную угрозу для жизни американцев: русские — в Афганистане или наоборот — муджахиддины, если они войдут в Кабул.

— Говард, откровенно говоря, я никогда не задумывался над этим, но это частная проблема.

— Может быть. Но многие не задумываются или просто закрывают глаза на эту проблему. Ради конфронтации с русскими, чтобы держать повстанцев под ружьем, мы стали прямо помогать муджахиддинам реализовывать их опиум: эвакуировали все посты Агентства по контролю за распространением наркотиков. Наша фирма предоставляет опиумным торговцам транспортные средства, вплоть до военных судов. ЦРУ провалило попытки конгресса взять под строгий контроль наши операции с опиумом, и результат налицо: количество опиума, нелегально провезенного в США из стран «опиумного перекрестка», неожиданно выросло с семисот до тысячи шестисот тонн! Деньги, вырученные от реализации опиума, идут на приобретение оружия для защиты своих опиумных плантаций и очистных фабрик от возможного их захвата русскими и разрушения. Получается, что афганские эмигранты торгуют героином в целях финансирования своей военной машины.

— Какова же роль «Проекта «Истина» в этом бизнесе?

— Въезжаем в город Атток. Справа от дороги красивая белая мечеть, на которой верующие развешивают многоцветные лоскутки. Не правда ли, красивое зрелище? Слева от нас «Аттока рест хауз» — отель… Проезжаем мимо Аттокского форта. Сейчас в нем размещается большой военный гарнизон. Здесь в свое время Бхутто судил офицеров ВВС, которые, как он считал, готовили против него заговор. Обратите внимание на этот мост через реку Кабул. По мосту проходит граница штата Пенджаб, далее пойдет Северо-Западная пограничная провинция. Сейчас вы увидите место слияния мутных вод Кабула с голубыми водами Инда.

Впереди показался полицейский пост и шлагбаум.

— Здесь ловят контрабанду. Проверяют в основном грузовики, а легковые пропускают беспрепятственно. — Харт продолжал исполнять обязанности гида.

— Говард, вы не ответили на мои вопросы.

— С вашего разрешения я сначала сформулирую эти вопросы: если афганские муджахиддины — это торговцы опиумом, которые растлевают Америку, то стоит ли нам их поддерживать? Для чего мы поставляем оружие афганским беженцам? Чтобы они безбоязненно выращивали свой опиум и отравляли Америку? Зачем мы убрали посты Агентства по контролю за распространением наркотиков в этом регионе, не слишком ли дорогую цену платит Америка: рост преступности, самоубийств, наркомании. Да мало ли еще других вопросов можно было бы поставить. Уж пусть русские остаются в Афганистане, может быть, им удастся закрыть в Герате и Кадахари фабрички по переработке опиума в морфий, может быть, перепашут афганцы опиумные поля под плодородные пшеничные житницы и тем самым спасут Америку от опиумного содома. Я уже все сказал — как частное лицо, как отец. Но это не помешает мне честно делать свое дело…

— Конечно, Говард, о чем речь. Я попытаюсь подсунуть эти идеи Уику как свои, не возражаете?

— Проехали поворот на город Рисампур. — Харт опять стал экскурсоводом. — Туда въезд ограничен — академия ВВС. А вот и Пешаварский форт, там, слева на холме. Неподалеку мост и железнодорожный вокзал. Собственно говоря, мы уже прибыли в Пешавар. Здесь размещен штаб ВВС Пакистана — на территории военной базы, с которой взлетал Гарри Пауэрс. Четыре достопримечательности: дом губернатора, Пешаварский университет, отличная больница и местный краеведческий музей. Рекомендую заглянуть.

— Сколько я должен гиду-эрудиту?

— Два пива, сэр, — Харт рассмеялся.

Машина действительно незаметно оказалась в Пешаваре, заштатном старом городишке: одна улица, петлей охватывающая облезлые строения. Харт остановил машину у отеля. «Хайбер интерконтиненталь» — красовалось на фасаде.

— Приехали, мистер Чип. Это наше пристанище. Лучший отель, правда, несколько дорогой, больше пятисот рупий в сутки, но зато обслуживание, чистота — и никаких чаевых. Для пакистанца, мусульманина — это оскорбление.

Заполняя карточку приезжего, Чип заметил на стойке у администратора пачку «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост».