Кровь на черных тюльпанах - [21]

Маккормик с удивлением перечитал краткий и пока непонятный ему текст телеграммы из штаб-квартиры. Она пришла почему-то за подписью Роберта Гамбино, начальника Управления безопасности ЦРУ.

«Майклу. Лично.

Обеспечьте непременный вылет из Москвы Вирджила Чипа с той же миссией по линии прикрытия непосредственно в Дели. Об исполнении доложите лично мне. О дате его вылета ориентируем нашу точку в Дели».

Дик покрутил телеграмму в руках, словно от этого на обратной стороне мог появиться какой-то скрытый текст, недоуменно фыркнул и вложил ее в папку неотложных дел.

Первое, о чем подумалось, так это о планах Чипа, который хотел по окончании срочной командировки в Москве взять хотя бы недельный отпуск и побывать в Сан-Франциско у журналиста, на которого работала Джудит. А теперь вместо этого ему предстоит забираться в Индию. Приказ будет ему не по душе. Значит, недовольство затронет и его, думал Дик. А ему не хотелось, чтобы старая дружба омрачалась пусть даже такими мелочами. Но объявлять о принятом решении все-таки придется, поморщился Маккормик.

Но почему Чипом интересуется Гамбино? Дику внезапно стало не по себе. Управление безопасности не было в особой чести у зарубежных сотрудников разведки, но его откровенно побаивались. Стоит тому вдруг заподозрить кого-то, и можно ставить крест на карьере. Хребет, правда, не переломают, но нервы потреплют. Сам не будешь ведать, откуда вдруг навалилось столько несчастий и неприятностей. Бедняга Вирджил, и помочь-то ему нечем.

Дик вдруг насторожился. Снова достал телеграмму, перечитал. Все это слишком конфиденциально, подумал Маккормик. Он понимал, что между строк скрыто нечто серьезное. Шеф не стал бы выходить напрямую. Все бы шло обычным общим каналом.

Эта странная гибель Джудит. И вообще, как он не понял, что Чип порядком изменился. Из распахнутого парня, каким его знал Дик, получилось нечто застегнутое на все пуговицы. Даже в общении с ним. И не пьет. Как теперь представлялось Дику, в высказываниях Чипа здесь тоже была какая-то раздвоенность, если не двусмысленность.

Сам тоже хорош, разозлился он на себя. «Старый приятель», «дружище», «старина». Растрепался, разоткровенничался… Некому, видите ли, душу излить. Вот и вылил. Ушат на себя. Начнут теперь его таскать, меня не пожалеет. Первым назовет, чтобы отмыться. Да еще прибавит кое-что от себя. Так сказать, по старой дружбе…

Надо что-то придумать, решил Маккормик.

Два дня у него ушло на оформление документов. И когда уже билет на имя Чипа был у него в руках, Маккормик позвонил Вирджилу в гостиницу.

— Слушай, — расстроенным голосом произнес он, — есть указание тебе срочно вылететь в Дели.

— Куда?

— В Дели, говорю.

— Что я там потерял?

— С той же миссией от УМС. Остальное на месте.

— Ты это серьезно?

— Вполне. Билет уже у меня. Все формальности согласованы. Можешь зайти в консульство, поставят визу. Что-нибудь тебе в дорогу купить? Сувениры, матрешку?

— Можешь сам залезть в свою матрешку.

— Все верно, за дурную весть всегда наказывали гонца.

— Извини, дружище, я не хотел.

— Чего уж там, я понимаю.

Положив трубку, Дик открыл сейфы, достал личный шифрблокнот и, немного повертев в руках авторучку, стал писать:

«Джеймсу. Лично!

Человек улетает сегодня.

Конфиденциально для вашего сведения: относительно известного вам проекта по линии прикрытия настроен весьма скептически. Имеет и высказывает идеи, которые могут негативно сказаться на его реализации. Краткую стенограмму его высказываний на этот счет вышлю почтой. Майкл».

Дик внимательно перечитал написанное. Хотел было вычеркнуть последнюю фразу, но передумал. Ничего, стенограмму он подготовит. Игра стоит свеч.

В тот день, когда он провожал Чипа в аэропорт, дружески балагурил, всучив ему все же коробку с матрешками, телеграмма ушла в Лэнгли.

Чип открыл глаза, когда самолет уже начал заходить на посадку. Состояние, в котором он пребывал, было трудно назвать сном, скорее всего — забытье. Пребывая в дремоте, подсознательно он продолжал фиксировать движения пассажиров и стюардессы по салону, отдельные обрывки фраз, чей-то смех. Равнодушно отметил, как ему показалось, неестественный восторг канадца, изумленного видом гималайских вершин. Он впал в дремоту, из которой его вывел глубокий вираж самолета.

Трудно было вообразить, глядя сверху на скопление одноэтажных, казалось, глинобитных строений, что это столица древней, сказочной Индии… Легкий толчок, в реверсивном режиме взревели двигатели, притормаживая лайнер.

Вчера, прощаясь с ним в «Шереметьеве», Дик заметил:

— В Дели о твоем приезде знают и в посольстве и в представительстве УМС Встретят тебя как турецкого пашу или как самого Дж. Ф. К.[7]

— Не возражаю, — отреагировал Чип, — только без Ли Харви Освальда.

Дик имел в виду сердечность, с которой встречали за границей Джона Кеннеди, а получился мрачный каламбур. И позже, вплоть до сухого, почти официального рукопожатия у стойки таможни, оба хранили неловкое молчание. Чип полагал, что он брякнул какую-то бестактность, обидев Дика, который, видимо, немало сделал, чтобы его миссия в Индии была яркой и, главное, недолгой. Дик был смущен и поставлен в тупик этой репликой. У него возникло подозрение, что Чип начинает догадываться об операции, которую какой-то зубоскал в Лэнгли окрестил «Челночный веер». Так они и расстались.