Кровь картазона - [3]

Раздавшийся над головой звон разбившегося стекла отвлёк Стаса от грустных мыслей.

— Второй этаж, — определил Виталька, выбегая.

Немного помедлив, Стас кинулся вслед другу. Открыв обитую дерматином дверь кабинета, Виталька тихо охнул.

— Чёртова погода!

Старая деревянная рама, распахнувшаяся от сильного ветра, тихо трепыхалась, подобно крылу раненой птицы. Весь кабинет, казалось, был усеян осколками оконного стекла вперемешку с вылетевшими из папок пожелтевшими листами.

— Чёрт! Спасай бумаги, — кинулся вперёд Виталька.

Подняв лежавший у ног листок, Стас тихо присвистнул:

— Вы что, библиотеку Ивана Грозного откопали?

— Да куда уж нам, — пробормотал Виталька, — всего лишь архив Кирилло-Белозерского монастыря, включающий переписку отца Ивана Грозного, Василия III с игуменом монастыря. Да будет тебе известно, — попытался сесть на своего конька приятель, попутно собирая бумаги, — что перед этим царём, в связи с необходимостью передачи столь непросто полученной власти, остро встал вопрос о рождении наследника. Первый брак Василия III оказался бесплодным. Второй брак, с Еленой Глинской, тоже поначалу не принёс должных результатов. Медицина в те времена особо не баловала. Оставалась лишь надежда на церковь. Василий III обратился за заступничеством к преподобному Кириллу Белозерскому, жертвовал большие суммы на различные церковные нужды. И даже в 1528 году лично посетил Кирилло-Белозерский монастырь с молитвой о даровании наследника.

— И как? С толком? — Стасу совсем не хотелось совершать экскурсы в историю после знатно проведённого вечера. Голова нещадно болела. Думать ни о чём, тем более о перипетиях рода Рюриков, особо не хотелось.

— А как же! — воскликнул Виталик. — Не сразу, правда, но в 1530 году у царя родился долгожданный сын — Иван Грозный, сыгравший немаловажную роль в развитии Российского государства.

— Да ну тебя, — Стас страдальчески поморщился, передавая другу кипу бумаг, испещрённых древними ятями. И для того, чтобы не встречаться глазами с обиженно надувшимся приятелем, быстро нырнул под допотопный кабинетный стол, усиленно изображая поиски наиболее далеко залетевших документов.

— Что здесь происходит?! Виталий, объяснитесь сейчас же! — фальцетом пронеслось по комнате, отдаваясь калёными иголками в не отошедшем от вчерашней ночи мозгу. Стас поднял голову, попутно больно ударяясь о массивный стол. Этого ещё не хватало!

Его приятель уже делал попытки встать навытяжку перед низкорослой крашеной женщиной бальзаковского возраста. Та возмущённо вращала глазами, обозревая разруху в кабинете, разбросанные повсюду листы бумаги и ползающих по полу мужиков со следами недавнего перепоя на лицах.

— Сквозняк, Инесса Владимировна. Погода на улице сами знаете какая — то ветер, то дождь. Не поймёшь, — отрапортовал Виталик.

— Да что вы мне голову морочите! Да как вы смеете со своим собутыльником соваться, куда вас и не просят! Уберите руки от исторических документов! Мы ещё разберёмся, какой тут был сквозняк! — не переставала верещать женщина.

Опасаясь за сохранность оставшегося мозга, Стас постарался как можно быстрее выбраться из-под стола с постыдной целью сбежать из кабинета куда подальше. Получилось неловко. Он с грохотом своротил стоящий рядом стул и неумело попытался перекрыть свою неуклюжесть намерением достать лежащий под ним листок.

— Да что же здесь творится?! Вон отсюда! — перешла на ультразвук Инесса Владимировна.

Виталик потянул неуклюже поднявшегося из-под стола Стаса к двери.

— Делаем ноги, ору не оберёшься, — буркнул он тихо.

Уже выскочив на крыльцо и наскоро распрощавшись с приятелем, Стас заметил, что всё ещё держит в руках вытащенный из-под стула лист.

«Ну к чёрту этот дурдом, при случае отдам», — подумал он, направляясь к автобусной остановке.

…Через несколько дней, исполняя неприятную повинность, Стас сидел в очереди перед кабинетом врача. Над головой трещала лампа дневного света. Ожидание тяготило. Люди, сидевшие в очереди, были напряжены и особенно молчаливы. Какие уж разговоры перед дверью врача-онколога.

Стас болезненно поморщился, ясно осознавая, что это напряжение будет преследовать его на протяжении всего оставшегося срока. Стараясь отвлечься от грустных мыслей, он ощупал куртку в поисках мобильного телефона. В боковом кармане отчётливо хрустнуло. Стас недоуменно уставился на извлечённый листок бумаги, сплошь исписанный кириллицей. Да это же листок из архива, как его там… Кирилло-Белозерского монастыря! А он совсем забыл о своей находке, предпочтя вести растительный образ жизни, не особо отвлекаясь на посторонние раздражители.

Стас бегло просмотрел найденный документ, пытаясь уловить смысл через все наполнявшие его азы, буки и яти. Глаза зацепились за смутно знакомое слово — «картазон». В голове сразу же возник образ эрлийца, вещающего о возможных альтернативах в лечении.

— Забавно, — хмыкнул Стас, — и что же это за зверь такой — картазон, о котором, оказывается, все знают и только я один ничего не слышал?

Лучший способ отвлечься от имеющихся проблем, не поддающихся решению в настоящий момент, — переключиться на что-то противоположно иное. Возможно, менее насущное и глобальное. Стас не мог изменить судьбу, однако мог ответить на вопрос, так заинтересовавший его накануне. Проведя некоторое время на просторах Интернета, он установил, что, согласно Извести ям Мегасфена, переработанным в последующем Клавдием Элианом в «Пёстрых рассказах», датированных чуть ли не вторым веком нашей эры, картазоном являлось существо, «обладающее спиральным чёрным рогом, размером со взрослую лошадь, рыжего окраса, имеющее гриву лошади и бывшее очень быстрым… Славился он особой крепостью рога, против которой ничто не могло устоять». Иными словами, картазон представлял собой некую разновидность единорога в индийском варианте. Указанный единорог мало соответствовал сложившемуся о нём лубочному представлению. Он вовсе не имел обыкновение бродить по лесу в лучах лунного света, питаясь утренней росой и даря просветление всем средневековым волшебникам. Это страшное и непобедимое мифическое существо «невозможно было поймать живьём».