Кровь дракона.Держать строй - [20]

И они не одиноки в своем желании! Сувор Тампль рвется вперед, подпираемый с обоих боков сержантами-ветеранами: Нантом и Каплем. Еще миг и они врубятся в жалкий строй врагов, круша все на своем пути, но слышится голос Волкова:

– Стоять!

Привыкшие к подчинению солдаты замирают на короткое время, и этой заминки хватает сторонникам барона, чтобы заскочить в донжон и запереть за собой крепкие двери. Следом за поспешно ретировавшимся врагом бросается с криками ярости толпа и обрушивает на двери град ударов. Окованные железными полосами толстые, дубовые доски глухо гудят, но держатся.

– Назад!

Недовольно ворча, толпа отхлынула от дверей.

– Десятники! Ко мне!

Из бурлящего людского водоворота поодиночке выныривают разгоряченные младшие командиры. Углядев знакомое лицо, Волков отдает приказ:

– Миклос! Собери своих людей и выстави их на воротах.

Волков не боится нападения извне – все враги укрылись в донжоне, – но он знает, как может быть опасна неуправляемая толпа, и стремится как можно быстрее разделить ее на мелкие отряды под командованием своих командиров. Пусть лучше они занимаются бесполезной работой и тихо ворчат на отданные начальством идиотские приказы, чем громят в безумии все вокруг. Достаточно одной искры поданного примера, и озверевшая толпа бросится грабить, жечь, крушить, насиловать. Волков не испытывал теплых чувств к предателю барону, но не хотел, чтоб пострадали ни в чем не повинные женщины и дети. Да и смотреть, как убивают оставшихся верными своему сюзерену рыцарей и солдат не желал. Настоящий враг – не эти запутавшиеся люди, а туронский маркграф. Умный, хитрый, безжалостный…

– Слушаюсь, ваше высочество! – молодцевато гаркает десятник в ответ, преданно поедая глазами наследника престола. Он признал Глеба своим командиром и готов выполнить любой приказ.

Миклос коршуном кидается в толпу, выдергивает из общей массы своих подчиненных и отправляет их к воротам.

– Строиться по десяткам!

Толпа задвигалась. Солдаты сбивались по десяткам, выравнивались. Вдоль формирующегося строя метались их командиры, подгоняя самых нерасторопных. Несколько минут и вместо аморфной, рыхлой толпы возникает четкий строй. Десятники выстроились впереди своих солдат.

К Волкову подтягиваются его спутники. Глеб торопливо обежал их глазами и облегченно вздохнул – все остались в живых. Вместе со старыми товарищами подходят двое незнакомых рыцарей.

– Густав Брэй, – представляется первый и, встав на одно колено, протягивает на вытянутых руках меч. – Моя жизнь и честь принадлежит вам, ваше высочество.

В отличие от того раза, когда в верности Волкову поклялся выкупленный из рабства отряд орков, Глеб не стал впадать в ступор. Теперь он знает, что нужно делать.

– Я принимаю вашу клятву, сэр Густав, – говорит Волков, коснувшись пальцами протянутого меча.

Рыцарь поднимается с колена и отступает назад, освобождая место своему товарищу.

– Оноре Брюс, – говорит второй, – капитан замковой стражи. Моя жизнь и честь принадлежит вам, ваше высочество.

– Я принимаю вашу клятву, сэр Оноре. Встаньте.

Волков смотрит на выстроившихся солдат. Их не меньше семи десятков. Шагает вперед, останавливается перед правофланговым десятником, смотрит ему в глаза:

– Как зовут, десятник?

Молодой, похожий на молотобойца, рослый и широкоплечий боец с темными кудрями – наверняка не одно девичье сердечко тоскует по бравому молодцу – смущается столь пристальным вниманием наследника престола к своей скромной персоне, но Глеб ждет ответа, и он выталкивает из себя непослушным от волнения языком:

– Терп, ваше высочество.

– Готов биться с туронскими захватчиками?

– Готов, ваше высочество.

Волков кивает и идет дальше.

– Как зовут, десятник?

– Бравил, ваше высочество, – отвечает следующий.

Он полная противоположность предыдущему. Низенький, битый жизнью пожилой боец. Красавцем его не назовешь при всем желании: перебитый, свернутый набок нос, передние зубы отсутствуют, покрытое небольшими оспинами лицо. Выглядит солдат не слишком внушительно, как первый десятник, но взгляд твердый и прямой. Этот если признает твою правоту, то будет стоять до конца.

– Готов сражаться с туронцами?

– Всегда, ваше высочество, – ухмыляется Бравил, демонстрируя прореху в зубах.

– Так держать, боец! – одобрительно кивает Волков и переходит к следующему.

– Как зовут, десятник?

– Колон, ваше высочество.

Колон тоже немолод. Голова солдата гладко выбрита. Лицо испещрено морщинами и покрыто темным загаром, отчего напоминает печеное яблоко.

– Туронцев не боишься?

Десятник гордо вскидывает голову:

– Пускай они нас боятся. Мы их к себе не звали.

Волков хлопает его по плечу:

– Верно говоришь: пускай они нас боятся.

Идет дальше.

– Как зовут?

– Марк, ваше высочество.

Десятник смотрит на Волкова с плохо скрываемой дерзостью в глазах, словно хочет сказать: «Посмотрим, маркиз, какой из вас командир будет».

Ну-ну… Сам так же смотрел на молодого – недавно из училища – взводного. Мол, ты, конечно, лейтенант и все такое, и погоны у тебя на плечах офицерские, но… Молодой был, глупый…

Дальше…

– Игень, ваше высочество.

– Ларош, ваше высочество.

Один высокий, худой как щепка, второй полная противоположность – низенький толстячок, но похожи, похожи… Одинаковые морщинки вокруг глаз, хищный прищур. Лучники. Вне всякого сомнения.