Кровь данов - [19]

– Чьи это слова? – требовательно повторил Старик.

Хоар сел обратно на ступеньку. И, глядя на Хранителя снизу вверх, коротко ответил:

– Мои.

– Где больше всего имперских глаз и ушей?

– В долине.

– Как передать Гимтару механизм и того, кто его сделал? Не спускаясь в долину?

Хоар задумался и тут же ответил. Разгадывать загадку, зная отгадку, было просто.

– Зимуют дан с танасом в Декурионе.

– Поэтому имперец едет с моей охраной в моей повозке со своим барахлом в Декурион! – вновь крикнул Хродвиг. – И носа не кажет из нее! Чтобы все думали, что это еду я, глава Суда Хранителей! Ты понял?

– Понял, учитель, – против воли давнее слово вырвалось у Хоара. Но старик не обратил на это внимания.

– Повинуйся мне, – тяжело дыша, сказал он. В груди у него что-то клекотало и лопалось. – И не заставляй меня сомневаться в тебе. И в моем выборе.

В ответ Хоар склонил голову.

«Благо для дорча прежде всего. Здесь безумию места нет».

– Трое из охраны с имперцем и механизмом следуют в твоей повозке дальней дорогой в Декурион. Ученый не выглядывает из повозки, чтобы окружающие решили, что едет Хранитель, – по давней привычке, заведенной между ними, подытожил распоряжение Хоар. – Ты, Ултер, я и двое из охраны едем… – Хоар споткнулся и все же не смог произнести пугающие слова. – Туда.

– Верно, – успокоился Хранитель. – Я возвращаюсь в Город мертвых.

– Как это верно? – вдруг сказал Ултер. – Еще про одного забыли!

Если бы кобыла Тихоня заговорила, Хоар удивился меньше. Все, о чем он только что говорил с главой Суда Хранителей, не предназначалось для мальчишеских ушей!

Хоар набрал воздуха в грудь, собираясь отчитать Ултера…

– И кого же мы забыли? – совсем другим тоном спросил Хродвиг.

– Его! – возмутился Ули и навел указательный палец на Ойкона.

Все посмотрели на деревенского дурачка. Тот целовал кобылу в морду и шептал что-то.

– А что с ним? – поинтересовался Хоар. – При чем здесь он?

«Кроме того, что он слабоумный».

– Он нам помог! – крикнул Ултер. – А здесь его забьют, засмеют, затравят.

– Мы попросим. Или прикажем Эйдиру поберечь мальчика, – пожал плечами Хоар.

– Нет! – топнул ногой наследник.

– Он нам помог. Но теперь он бесполезен, – жестко прервал беседу Хродвиг. – Он останется здесь.

– Нет! – тряхнул головой Ултер. – Я дал ему слово.

И что на парня нашло?

– Что ты обещал? – спросил Хродвиг.

– Что позабочусь о нем! – Парень упер руки в бока и набычился.

– Чье слово ты дал? – Тяжелый взгляд Хродвига придавливал правнука к земле. Хранитель взялся за посох.

Недавно староста Ойдетты, взрослый мужчина, не вынес этого страшного взгляда и упал на колени, но Ултер нахмурился сильнее и сделал шаг вперед:

– Свое! Сына дана Дорчариан! Мне можно! Ты сам говорил!

– Хорошо! – поднял ладонь вверх Хранитель. – Хорошо. Тебе – можно. Я согласен.

– И как же ты будешь заботиться о нем? – подал голос Хоар.

Ултер не был готов к такому вопросу. Как мальчик мог позаботиться о деревенском дурачке? Ултер ссутулился и почесал макушку. Потом посмотрел на Ойкона… И подпрыгнул.

– Я его Найваху в помощники отправлю! Найвах добрый, Тихоня его любит!

– Найвах – это кто? – уточнил Хоар.

– Это конюх на летней вилле, – удивился Ули. – У него много лошадей. Он обрадуется Ойкону, честно. Найвах всегда жаловался, что рук не хватает. А Ойкон – видишь, лошадей любит и не боится нисколько… – принялся уговаривать Хродвига Ултер.

Хродвиг кивнул.

– Отправляй, Хоар. Всю семью. Вниз, в долину, на виллу. И охрану всю с ними, что остались…

– Всю? – переспросил Хоар.

– Там людей нет… Кроме молчальников. Заодно Гимтару записку напиши. Обскажи, как и что… Напиши, в Пайгалу едем.

Хоар кивнул и твердо ответил:

– Пишу: про Ойдетту, про Джогу-Вара. Про Аскода и Декурион. Про Пайгалу. Но для охраны пошлем одного. Им хватит. Он и присмотрит, и записку передаст.

Сомневаться и оспаривать приказы Хоар больше не собирался. Но охрана главы Суда Хранителей была на нем.

Хродвиг качнул посохом.

– Пусть. Согласен.

Ултер запрыгал от радости своей победы и побежал к Ойкону, на ходу рассказывая ему новости.

– Горы трещат, Хоар. А в нем кровь данов. – Хродвиг посмотрел вслед мальчику. – Крепкий парень. На своем стоит, слово держит. За своих бьется. Береги его!

Едва забрезжила серая хмарь рассвета, как из Ойдетты выехали сразу три повозки. Даже одна-единственная ветхая телега, выехавшая из Ойдетты летней порой, была большой редкостью. Что уж тут говорить о трех разом, да еще столь непохожих? Такого не могли вспомнить даже местные старожилы.

Первой из спящего села выехала и свернула вниз, в долину, просторная деревенская телега с уложенным нехитрым скарбом. В телеге, среди увязанной рогожи, кулей и тюков, сидела Эйда, держа на коленях малышку. Брат малышки, чуть постарше, присел рядом с матерью и уцепился за подол. Ойден вел худого осла за уздцы, а Ойкон шел рядом с телегой, держась рукой за борт.

Следом за ними выехал знаменитый дом на колесах. Но путь его лежал не вниз, а вверх. На крыше дома причудливым образом появилось огромное пятое колесо, привязанное грубыми веревками. Дверь и окно повозки закрыты, а сопровождающие ее четверо конных воинов в черном, коротко переговорив, разъехались. Один всадник догнал телегу и поехал позади нее, пустив коня шагом. Оставшиеся трое чернобурочников разделились по-походному: двое выдвинулись вперед, один немного отстал.