Кровь богов - [115]

– Цезарь? – услышал он голос.

«Меценат», – подумал молодой человек и открыл рот, чтобы ответить, но голова чуть не лопнула от боли, заставив его застонать. Октавиан обмяк, сползая со ствола, у которого сидел, и повалился на землю. Пот крупными каплями скатывался с его лица.

– Проклятие! Цезарь! – кричал кто-то рядом с ним.

Он слышал слова, но содержимое желудка уже поднялось к горлу. Обуздать рвотный рефлекс Октавиан не смог. Он почувствовал сильные руки, подхватившие его, а мгновением позже словно соскользнул с обрыва в ревущую тьму.

Меценат прикрыл глаза, наблюдая, как вдали легионы Марка Антония переваливают через очередной холм. Он отправил посыльного с сообщением, что Цезарь заболел. Сохранить это в секрете не представлялось возможным. Несмотря на публичные заявления триумвиров о братской дружбе, Марк Антоний с подозрением отнесся бы к известию, что его союзник остановил своих солдат, тогда как он продолжил марш к вражеским позициям.

Легионы не остановились, и Цильний Меценат облегченно вздохнул. Меньше всего ему хотелось услышать громкий голос Марка Антония с предложением помощи. Лучшие легионные лекари уже занимались Октавианом, хотя его друг не особо надеялся на успех. Они умели отрезать раздробленную конечность и могли остановить кровь, прижигая рану железом. Раненые солдаты иной раз выживали после их лечения, а кое-кто даже выкарабкивался после лихорадки, которая обычно следовала за такими операциями. Однако раны на теле Октавиана отсутствовали, если не считать укусов каких-то насекомых, которые набросились на них в песчаных дюнах. Меценат лениво почесывал такие же укусы на собственной коже, гадая, как скоро им прикажут идти вперед, с командующим или без.

Во второй половине дня каждый из восьми легатов побывал в палатке лекарей. Люди попрятались в тени деревьев. Все почувствовали безмерное облегчение, когда солнце покатилось к западу и тени заметно удлинись. С другой стороны, эти тени всем напоминали о потерянных часах.

Агриппа вышел из палатки. Выглядел он подавленным.

– Как он? – спросил Меценат.

– Весь горит, – вздохнул его товарищ. – Какое-то время начал говорить, но всего лишь бредил. Он еще не очнулся.

Цильний огляделся, чтобы убедиться, что их не подслушивают. Легаты Буччо, Силва и Либурний тесной кучкой стояли неподалеку, и он наклонился к другу.

– Как думаешь, это падучая болезнь? Приступ которой мы уже видели?

Агриппа пожал плечами.

– Что я знаю о медицине? Его мочевой пузырь не опорожнился, слава богам. Между прочим, хорошая идея – накрыть его попоной. Я… рассказал лекарям о том случае.

Меценат резко глянул на него.

– Зачем? Он не говорил, что хочет, чтобы об этом знал кто-то еще.

– Я подумал, что они быстрее смогут его вылечить, если будут знать предысторию. Нам придется как-то это объяснять, Меценат. Или ты думаешь, что мы сможем остаться здесь на несколько дней, и никто не будет задавать вопросы? В любом случае, сказанного не вернешь. Я думаю, ему это не повредит. Все знают, что эта болезнь была у Цезаря… и у Александра.

Цильний Меценат на мгновение задумался.

– Пожалуй, – согласился он. – Я напомню об этом, может, после того, как выпью с несколькими легатами. Скажу, что болезнь вызвало пребывание на земле Александра.

– Это нелепо, – фыркнул Агриппа.

– Но правдоподобно. Благородная болезнь Цезаря. Это означает, что в нем течет кровь Цезаря, и их связывает не только имя. Скажу им, что вреда она ему не принесет.

Друзья замолчали, стоя в ожидании, что из палатки лекарей придет весть об улучшении состояния Октавиана.

– Нам он нужен, Агриппа, – нарушил долгую паузу Меценат. – Только он связывает все воедино.

– Имя Цезаря… – начал было Виспансий.

– Не только имя. И не только кровь, – возразил Цильний. – Люди тянутся к нему. Боги, и он ведет себя так, будто рожден для этого! Такую огромную армию никогда не собирали, если не считать той, что противостоит нам. Занимайся этим Марк Антоний, мы бы до сих пор оставались в Риме, и ты это знаешь.

Меценат небрежно отбросил ногой камень.

– Он взял на себя командование легионами на Марсовом поле… и они его приняли. Если бы он захотел вырезать Сенат, то мог бы это сделать, там и тогда. Только чувство чести остановило его, а так он в одну ночь стал бы императором. Клянусь богами, Агриппа, подумай об этом! Он обратился к римским легатам после того, как погибли консулы, и они присоединились к нему. Именно тебе Октавиан поручил создание флота. Кто еще с этим бы справился? Возможно, у него все-таки есть что-то в крови! Но он нужен нам сейчас, иначе эта армия станет армией Марка Антония, и все, что сделал Октавиан, само упадет ему в руки.

– В прошлый раз он быстро оклемался, – наконец, ответил Агриппа.

Меценат устало вздохнул.

– В прошлый раз не было лихорадки. Этот приступ более тяжелый, эта болезнь страшнее. Я молюсь, чтобы завтра он поправился, но, если этого не случится, нам все равно придется двинуться дальше. Марк Антоний на этом настоит.

– Я смогу сделать носилки, – ответил Агриппа. – Может, подвесим их между двух лошадей… – он замолчал, уже прикидывая, как это осуществить. – Такое возможно.