Крот против оборотня - [45]

– Москва-реке, – поправил ее Антон.

– Что? Прости, не поняла.

– У нас принято произносить не «по Москве-реке», а «по Москва-реке».

– Да-да, – засмеялась она, – я это заметила. А еще в этом городе свой особенный выговор. Я даже записала себе несколько слов, которые здесь произносят не так, как в других городах. Например, «булошная» вместо «булочная», «дощ» вместо «дождь», а вместо «подожди» говорят «поджжи».

За этой болтовней они сбежали к причалу и поднялись на борт прогулочного пароходика с открытой палубой. Ветер остужал лицо, весело плескалась вода за кормой, и совсем было одолевала иллюзия обычного свидания с женщиной, если бы не воспоминания о некотором количестве трупов и похищенных драгоценностях, являющихся прежде всего ценностями культурными и историческими.

– Какая красота! – восхищенно говорила Валери, расстегнув пуговицу на блузке, отчего грудь стала виднее еще сантиметров на пять. – Как я люблю эту вашу Москву за простор! В Париже, в старом Париже, нет такого. Там узкие улочки и бешеные водители автобусов, которые лавируют, как гандольеры в Венеции. А пригороды Парижа – это уже не Париж. А ваш город всегда остается Москвой, в нем сочетаются несочетаемые эпохи! Не удивляйся, Антуан, эту сложную фразу я выучила заранее.

– Я тебя понимаю, – улыбнулся Антон.

– Даже при твоей профессии ты способен ценить прекрасное? – неожиданно спросила француженка, пронзив его холодным взглядом.

– Не понимаю, – пожал плечами Антон, – как раз писатель и способен ценить прекрасное, потому что он его описывает, он это представляет внутренним взором, ищет это в окружающем мире.

– Да? – Глаза француженки стали насмешливыми. – Ну, пусть будет так. Честно говоря, я плохо представляю себе работу писателя. – Неожиданно она схватила Антона за руку и воскликнула: – Смотри, какой дом, Антуан! Интересное архитектурное решение. Наверняка молодой специалист самовыражался. Давай сойдем здесь на берег!

Они пошли по набережной, потом вышли на параллельные улицы, где постоянно приходилось сталкиваться с другими пешеходами. Валери снова болтала, держа Антона под руку обеими руками и прижавшись к его плечу грудью. Вдруг она остановилась, взяла Антона за подбородок и повернула его лицо в сторону ближайшего дома:

– Зайдем сюда. Тут квартира одна… Там живет мой русский друг, который сейчас уехал во Францию. Он просил навестить ее, проверить… все ли в порядке.

Пока последние слова достигли сознания Антона, Валери уже подводила его к подъезду длинной девятиэтажки. Ее пальчики уверенно набрали код на пульте домофона, потом так же уверенно она свернула в сторону лифта в глубине площадки. Двери лифта призывно распахнулись, и женская рука властно подтолкнула Антона в спину.

Почти одновременно со звуком закрывающихся дверей Валери рывком повернула его к себе лицом и навалилась на него, прижимая спиной к стене. Еще миг, и он утонул в облаке ее светлых призывных глаз, погрузился во влажное небытие ее губ. Поцелуй был долгим, безумно страстным. Антон задыхался от возбуждения, мысли лихорадочно носились в голове. Они то бились о стену сознания и кричали прекратить это безумие, то шарили по стенам, искали пульт с кнопками, на котором, возможно, была и кнопка «стоп»… Но все кончилось мгновенно. Валери стояла в шаге от него, поправляя волосы перед зеркалом, двери кабины разъехались, открывая взору лестничную площадку этажа. Борясь с головокружением, Антон шагнул к выходу, мельком глянув на себя в зеркало. Ужас! Ну и физиономия! Глаза как у буйно помешанного, рот мокрый как у идиота, рубашка распахнута до пупа. Когда она успела ее расстегнуть? Вот стерва умелая!

Два ключа, извлеченные из клатча, быстро открыли дверь, и Антона завели в обширную квартиру-студию. Прихожая, выделенная только керамической плиткой на полу, плавно перетекала в большую комнату, залитую голубоватым солнечным светом, сочившимся через сложную драпировку штор. Левее, чуть приподнятая пандусом, размещалась кухня и столовая. Справа дверь, которая наверняка вела в санузел. Мебель легкая, на высоких ножках. Даже большой диван посреди комнаты, и тот возвышался над полом сантиметров на десять. Такой стиль создавал впечатление легкости интерьера, наполненности воздухом.

– Хочешь выпить? – спросила француженка, сбросив туфли и по-хозяйски расположившись на диване. – Советую красное вино. Оно придает силы и напора мужчинам, а женщин расковывает до состояния первозданной животной природы. Не хочешь?

– Я не очень люблю алкоголь, – ответил Антон, судорожно сглотнув и бегло оглядывая комнату.

Здесь вполне мог прятаться убийца. Нет, спрятаться негде, но ощущение, что это какая-то ловушка, все равно не отпускало.

– Я все-таки принесу нам по бокалу вина… – прошептала Валери и, поднявшись, пошла на кухню.

Антон поспешил за ней. Валерия открыла холодильник, зазвенела бутылками и проворчала:

– Странные вы люди, ну, кто же ставит вина в такой холод?

Эта оброненная фраза навела Антона на мысль, что Валери не единственная, кто пользуется этой квартирой, и ее тут не было те две или три недели, что она находилась в Москве. Странно. Француженка задумчиво осмотрела шкафчики на стене, а потом решительно отправилась в комнату. Мелодично звякнули дверки найденного под телевизором бара. Через несколько секунд она вернулась с бутылкой «Бодегас Осборн» в руках.