Крот 3. Сага о криминале - [56]

– Миша, – брал его за руку захмелевший Агапов, – пойми. Вояки и органы – не только разные понятия, но и несовместимые. Они друг друга не любят и боятся… А что за проблема, Миша?

– Нужно помочь одному человеку.

– В чем?

– Ну, попался человек на одной ерунде.

– На какой ерунде, Миша? Не темни, мы же друзья, учились вместе. Можешь быть откровенным?

– Не могу, потому что дал слово.

– Замечательно. – Агапов взял бутылку, налил коньяка в обе рюмки. – Дал слово, молчи. И давай о бабах… Кстати, как у тебя с бабами? Давай за них? С ними трудно, а без них еще труднее.

Выпили, Агапов наколол на вилку кусок колбасы, сунул в рот.

– Знаешь, Лерр, – жуя произнес он, – ты всегда был хитрожопым… еще в институте… а тут гонишь такую полярную ночь, что хоть свечку жги… Можешь сказать, что тебе нужно? Честно сказать!

– Две вещи от тебя… За вознаграждение. Серьезное вознаграждение! Но в двух вещах ты должен помочь.

– Сколько?

– Еще не узнал за что, а уже спрашиваешь сколько… Нормально!

– Давай по проблеме.

Лерр огляделся, подсел поближе, негромко заговорил:

– Первое… Нужен человек из ФСБ, чтобы я мог получить у него консультацию.

– Сложно. Невозможно сложно. Но попробую. Второе?

– Ты, по-моему, недавно защищал группу вояк, которым катили статью по торговле оружием?

– Было дело. А тебе зачем?

– Отмазал?

– Двоих отмазал, трое сели. Тебе, спрашиваю, зачем?

– Отмазал кого – генералов? – гнул свое Лерр.

– Полковников. Майор и два капитана сидят.

– Познакомь с одним из полковников.

Агапов смотрел на Лерра, как на сумасшедшего.

– Мишка, ты чего? На нары захотел?

– Я спрашиваю, ты – отвечаешь, – осадил его Лерр. – Договорились? Познакомишь – получишь пять штук.

– А за фээсбэшника?

– Штуку.

Коллега рассмеялся:

– Что-то у тебя органы по дешевке проходят! – Налил снова коньяка, поднял рюмку. – В сумме шесть штук, правильно? За такие бабки сделаю все, о чем ты попросил… Но хочу предупредить – играешь с петухом, который если клюнет в зад, то прожжет насквозь.

…Метрах в пятидесяти от ресторанчика в машине сидел Герман, прослушивал их разговор, снимал на миниатюрную видеокамеру встречу.

Коридор тюрьмы был пуст. В противоположных концах его несли вахту конвоиры. Со стороны основного входа послышались тяжелые шаги, три человека в форме миновали охранников, остановились возле одной из камер.

Передний вставил ключ в ячейку замка, все трое вошли в камеру.

Сабур сидел возле телевизора, смотрел какую-то передачу, с удовольствием потягивал холодное пиво.

Оглянулся на звук открываемой двери, поднялся, чтобы встретить гостей, и тут его ударили.

Били со всех сторон – кулаками, сапогами. И не останавливались до тех пор, пока заключенный не рухнул на пол и не затих.

Люди в форме еще попинали его, оттащили тело поближе к унитазу, покинули камеру, заперли ее и зашагали к выходу.

…Тюремная больничная палата, в которой лежал Сабур, была небольшой, но чистой и уютной. Опять же с телевизором и отдельным сортиром.

Сергей сидел на стуле рядом с койкой, на которой лежал перебинтованный и весь в ссадинах подследственный.

– Кузьма, вытаскивай меня отсюда, иначе каюк, – с трудом говорил Сабур. – Видишь, как выписали бубну?

– Кто это мог быть?

– «Сапоги» били… Вояки. А вот за что – тут надо думать.

– Уже ведь думал?

– Думал. И есть одна очень нехорошая догадка. С тобой, кстати, связанная.

– Со мной? – сделал вид, будто удивился, Сергей.

– С тобой. Ты мою малявку насчет Вахтанга получал?

– Получал.

– Адвокатишка приносил?

– Да.

Сабур цокнул языком:

– Сдается мне, что этот сучонок заложил. Ты ведь никому ее не показывал?

– С ума сошел, Сабур?

– Значит, он. Этот гаденыш… Покрути его как следует и сам поймешь.

– А может, воры?

– Меня – воры?! Ты чего, Кузьма? Да тут ни на кого из наших рука не поднимется. Отсохнет с ходу. Или отгрызут! Точно – твой вертожопый. И как ты ему веришь? Помурлыкай с ним как следует – сразу шелухой пойдет.

Кузьмичев кивнул:

– Сделаю. А тебя скоро выдернем… – улыбнулся. – Может, и хорошо, что отметелили. Отсюда легче ноги делать.

– Не-е, – покачал головой Сабур. – Ноги делать не буду. Хочу освободиться нормально, по закону. Чтоб жить на воле и не оглядываться… – Вдруг с опаской огляделся, склонился поближе к Сергею, прошептал: – Боюсь я, Кузьма… Убьют. Клянусь, убьют. Вытащи, век не забуду.

Квартира Зуслова была светлая, просторная. Из музыкального центра лилась восточная мелодия, на столе стояла откупоренная бутылка коньяка.

Алексей Иванович был в своем традиционном тонком халате, смотрел на Любаню не мигая. Она стояла перед ним навытяжку, от напряжения и волнения коленки ее дрожали.

– Раздевайся, – произнес наконец Зуслов.

– Зачем? – одними белыми губами спросила девушка.

– Раздевайся, – повторил Алексей Иванович бесстрастно.

– Я не смогу.

– Ты кто?

– Любаня.

– Нет. Ты – моя тень.

– Да.

– А я твой учитель.

– Да.

– Ты обязана выполнить мой приказ.

Любаня медленно, как во сне, стала снимать с себя одежду, пока не осталась голой. Стояла перед Зусловым, ждала.

Он подошел к ней, стал целовать грудь, губы, шею, глаза. Потом взял на руки, понес в постель…

Он занимался с нею любовью – со стоном, ласками, а она смотрела в потолок немигающими глазами и, похоже, ничего не ощущала.