Кронос. Дилогия - [15]

— Слышал, про это дело, — подтвердил Бармалей, наконец-то, перестав баловаться с шампуром. — Вот только журналы, из которых подчерпываются эти сведения, не заслуживают доверия. Возможно, подземелье здесь ни при чём, а всё дело в человеческой жестокости, которую любители делать легенды, выдают за экзотические образования. Или того проще — сами выдумывают. Писать о чёт то надо? А материала, где набраться? Вот и бегают по лесам эльфы, а в пещерных лабиринтах — наги, имеющие вполне конкретных литературных родителей.

— Ты ещё, троглодитов забыл, — лениво напомнил Кащей, сладко зевая и собираясь присоединиться к Сутулому, который опять успел уснуть, и уже вовсю храпел.

— Их Стул успел распугать, — сказал Крон, указывая рукой на спящего.

— Чего их забывать, — пожал плечами Бармалей. — Это обычные жители пещер. У меня и фильм про них записан. Все слепые подземные твари так именуются, разве что, кроме кротов, червей и медведок. Даже крабы существуют, с атрофированными органами зрения.

— А вы слышали легенду о чёрном туристе? — спросил Комбат окружающих.

— Про шахтёра из Замбези — слышал, — ответил Доцент.

— Мне рассказывали, про одного, — вмешался Дед. — Из Гваделупы он был, кажется…

— Тоже мне — чёрный! — усмехнулся Пифагор. — Так, подсвеченный…

— Да я, я знаю! — оживился Бульдозер, тяжело отдуваясь от лишней порции шашлыков, — турист упал лицом в остывший пепел костра. Теперь, друзья называют его Счастливчиком.

— Почему? — не понял Доцент.

— Потому что в холодный костёр свалился!

— А-а-а, — протянул Доцент.

— Ерунда это всё, — Комбат опять взял слово, уже забыв, с кого начал. — Вот у нас случай был. Стоял дневальный на посту ночью и, как часто это бывает: стоял — стоял, да и уснул, а сослуживцы ему морду гуталином намазали. Спал он крепко — из пушки не разбудишь, а рано утром, до подъёма, неожиданная проверка. Сам генерал из штаба приехал. Когда инспектор вошёл в казармы, его чуть удар не хватил — время то, мирное.

— А у тебя, до этого, что за чёрный турист был? — отсмеявшись, уточнил Почтальон. — Небось, картошки нажрался, запечённой в углях! А потом, запивая её зельем, полночи по лицу сопли размазывал, вместе с сажей, горюя по несостоявшейся любви.

— А! — отмахнулся Комбат от назойливого собеседника.

— Нет ничего страшнее чёрных хвостов, — поведал Кащей суровую правду жизни.

— И чем это они, интересно, отличаются от простых? — усмехнулся Бармалей.

— А тем, что простые — просто падают на хвоста, а чёрные приходят тогда, когда у самих, почти ничего нет! — пояснил Кащей.

— Ну, это весомое объяснение, — согласился Бармалей. — Такие шибко рискуют, даже обычным появлением на горизонте.

— А о чёрном садовнике, вы слышали? — задал вопрос Крон, оглядев аудиторию поверх голов. — Правда, он живёт далеко; в тех местах, где сфера нашего влияния, сильно ограничена! Рядом с аварийной станцией, в глухой местности, он разбил фруктовый сад. Натаскал радиоактивной земли из зараженных коровников — вот такие, яблоки вырастают.

Крон развёл руки в стороны, на манер заядлого рыбака, когда тот показывает размер добычи. При этом, чуть не заехав Кащею в глаз, он уточнил, что и червяки — соответствующего калибра.

Компания уже вяло реагировала на подобные рассказы, а сам разговор переходил в полусонное состояние, чередующееся с дремотой отдельных участников. Повторное пробуждение, чтобы вставить отдельную реплику, и даже целый ряд предложений, заканчивался неизбежным засыпанием, пока все члены дискуссии, окончательно не погрузились в крепкий сон.

Звёздное небо повисло над уснувшей поляной, щедро рассыпав грозди светлячков до самого горизонта. Крон во сне, как Геракл, боролся с двумя яблочными анакондами, напавшими на него из висящих фруктов. «Садовник — халтурщик! — выругался древнегреческий атлет, пытаясь совладать с личинками гигантской плодожорки. — Не мог деревья опрыскать, чёрный козёл!» Глаза у червяков горели, как угли в печах преисподней. «Это, наверное, от радиации, — подумал Крон, переходя к следующей части сновидений».

Горизонт начинал светлеть, а угли в костре потухли, распространяя аромат жжёного дерева и лёгкий дымок, из самого сердца кострища, где в глубине золы и пепла, ещё тлели остатки тепла.

Глава четвёртая Секреты древних подземелий

Наступившее утро не предвещало особых неприятностей, несмотря на вечерние рассказанные истории. Из-за деревьев выглянуло солнце, осветив поляну ровным светом, а так же подняв настроение товарищам, отодвинув все заботы в область страхов. Основательно подкрепившись, разделились на три группы, оставив Сутулого кашеварить. Это был большой риск, остаться без горячего обеда, но пользы от него, всё равно никакой не было. Остальные, в трёх направлениях, стали прочёсывать местность, в поисках любых зацепок. После часа безрезультатных хождений, все услышали голос Комбата, призывающего собраться внизу, у самого подножия холма. Ничего впечатляющего они не увидели, кроме огромных зарослей борщевика, трёхметровой высоты. Высокие стволы, похожие на реликтовые, украшенные огромными листьями, упирались в небо, а другие, сухие — лежали рядом. За живой стеной, вполне могло быть всё, что угодно, но на проверку этого потребуется выкосить всю ядовитую растительность, но связываться со стражем мокрых и тенистых мест, никакого желания не возникало. Зелёные гиганты не внушали опасения у дилетантов, никогда не сталкивающихся с коварным представителем семейства зонтичных. Даже при прямом контакте, они никак не обнаруживают свои опасные качества. За это многие и платят обильными химическими ожогами, выступающими, спустя некоторое время.