Кромка - [45]

— Ясно.

Елена немного помолчала и поинтересовалась:

— Куда направишься?

У меня мелькнула мысль, что нужно рассказать ей о встрече с Жаровой. Однако я сдержался. Как говорится — все, что вы скажете, может быть использовано против вас. А мы уже не в одной команде. Поэтому лучше промолчать.

— Наверное, в Каменец пойду, — ответил я. — Наймусь в другой отряд или найду работу. А может, в Алексеевскую республику подамся. Там после осеннего погрома бойцы нужны.

— Это хорошо, что не раскисаешь.

Она хотела встать, но я взял ее за руку и удержал.

— Вопрос имеется.

— Спрашивай, — она кивнула.

— Есть идея, и я хочу встретиться с кем-то из ведьмаков. Не подскажешь, как на них выйти?

— Что за идея? Поделись.

— Пока не о чем говорить.

— Ладно. Не хочешь отвечать — твое право. Но тогда я тоже промолчу.

Ведунья усмехнулась и поднялась, а затем медленно направилась к выходу. Наверное, хотела, чтобы я ее окликнул. Вот только я молчал, и она не выдержала, на мгновение замерла и бросила через плечо:

— В Каменце есть гостиница. Называется «Тополь». Если ведьмаки в городе, они всегда останавливаются там.

— Благодарю, Елена. Мише привет передавай.

— Обязательно. А ты, если помощь понадобится, обращайся к Карпычу. Скажи, что от меня, и он поможет. Старик много в своей жизни видел, и у него немало знакомств.

Палатка опустела, но ненадолго. Стали возвращаться повольники. Со мной никто не разговаривал, для них я уже чужой человек. Поэтому вскоре погасили тусклые керосиновые лампы и легли спать…

Утром меня разбудил Игнат. Он принес АКМ и четыре полных рожка без разгрузки. Приказ Германа — оставить мне автомат и ограниченный боезапас, чтобы никто не мог сказать, будто он ободрал новичка. Однако гранаты и разгрузка с дополнительными рожками оставались в отряде.

Вооружившись и собрав вещи, я отправился к казначею, который выдал мне двадцать рублей серебром. Немного. Но и немало. Два рубля у меня уже было, а тут еще жалованье за два месяца. Итого: двадцать два. В какой-нибудь деревеньке на эти деньги можно домик построить и корову купить. А в Каменце, даже если остановиться в недорогой гостинице, без особых проблем одинокий мужчина проживет пару-тройку месяцев. Разумеется, если не шиковать.

— Бывай, Олег. — Игнат проводил меня до ворот крепости.

— Прощай, Игнат.

Мы пожали друг другу руки и расстались.

В одиночестве я уходил по дороге на восток, в сторону гор, а отряд Германа оставался в крепости. Князь Людота еще на месяц продлил договор с повольниками. Но меня это уже не касалось. На душе было тоскливо, и я напевал старую казачью песню, которую много раз слышал от покойного Тропаря:

Проснется день красы моей,

Окрашен весь был божий свет.

Я вижу море, горы, небеса,

Но Родины моей здесь нет…

20

Ходить по дорогам Каменецкого княжества в одиночку опасно. Про это мне было известно. Однако после лесных приключений я стал гораздо увереннее и шел спокойно. Тем более что имелась карта с обозначением всех населенных пунктов, и каждую ночь я проводил под крышей.

Первую ночь провел в Карловке, вторую в Марьинке, третью в остроге Кай и так далее: Липованка, Черемуши, Антоновка, Росс и Ждановка. Каждый вечер — новый постоялый двор, как правило, полупустой, ибо народ, опасаясь вторжения дикарей и монстров, массово бежал к горам. Транспорта у меня не было, даже лошади, и я шел пешком. Зато никуда не торопился, и каждый вечер приносил мне какие-то впечатления и знания. Встречи, разговоры и расспросы о Земле, а также предложения остаться в поселении, обзавестись хозяйством и стать полноправным местным жителем.

В основном такие речи вели старосты, и они были весьма убедительны. Налоги платить не надо, земля богатая, дом построить помогут, а девки в деревне красивые и крепкие. Короче, не жизнь, а малиновый звон. Вот только я уже понимал, что не все так просто и радужно. Поселенцы жили в постоянном страхе перед налетами врага и налоги не платили по той причине, что князья рассматривали укрепленные села как боевое предполье, которым при нужде можно легко пожертвовать. Да и не мое это — быть крестьянином и общинником. Честно говоря, я не знал, какой жизненный путь выберу. Но в одном был уверен — выращивать хлеб, возделывать огороды, ловить рыбу, охотиться на пушного зверя и пасти скотину, а ночами прятаться за стенами — не хочу.

В общем, скучать не приходилось. И чем ближе становились горы, тем оживленнее было в поселках и на дорогах. Между острогами сновали конные патрули дружинников, двигались в Каменец обозы с продовольствием, товарами и беженцами, а порой встречались повольники. Как правило, это были «молодые» отряды и группы. В том смысле молодые, что они не имели многолетней истории, связей в правительстве и собственной базы. Поэтому оплата их услуг — на порядок ниже, чем у «старых», и они сколачивались для разовых боевых операций, поисков и контрактов по охране торговых караванов. Сегодня есть группа, а завтра уже нет. И в отряде Германа считалось, что основа «молодых» отрядов — неудачники, алкоголики, наркоманы, неопытные романтики или запятнавшие свое имя наемники.

Должен признать, что боевые товарищи, которые выкинули меня из своих рядов, во многом правы. Повольники, которых я встречал в дороге, отличались от бойцов Германа. Причем в худшую сторону. Оружие плохое, обмундирование латаное, от многих несло сивухой и коноплей, а на постоялых дворах они затевали драки, много пили и хвалились своими несуществующими подвигами. И порой они договаривались до того, что лично убивали демонов и вампиров, а когда наступала пора платить за постой, еду и выпивку, оказывалось, что в карманах «героев» гуляет ветер. После чего «славных защитников всего человечества» избивали, разоружали и лишали имущества. И делали это не дружинники, а обычные деревенские вышибалы с крепкими кулаками и хорошей реакцией. Так что разница между ними и разбойниками небольшая. А простые обыватели все видели, подмечали и относились к таким повольникам соответственно, с пренебрежением.