Кромешник - [15]

– Что ж, есть на примете такое местечко. Не совсем гостиница, но комната отменная, с отдельным входом, хозяева – опрятные и честные люди, я их лет двадцать знаю. И берут недорого. Подходит?

– Давайте адрес – и я поехал, дон Карло.

– С богом, Тони. Передавай им от меня привет. А тебя жду, как договорились.

Карло Бутера всегда славился своим рассудительным нравом и осторожностью. Он терпеть не мог риска, если он хоть в малости не был оправдан интересами дела. Парнишка был симпатичен ему, однако производил неровное впечатление: то вроде как скрывает что-то, а то – простоват чересчур. На подосланного никак не похож, на уголовника – тоже. До денег – ох жаден! Но деньги все любят. Старших уважает искренне, как испокон веку на Сицилии принято, крови не боится. Молчун, всякой дрянью мозги не травит, дисциплинирован… Бутера долго колебался: он пригласил этого Тони на разговор, а сам еще не решил окончательно, что он ему предложит и предложит ли?

Но подручный был нужен. С тех пор как настоящий Сордже попался на дегустации товара и ушел кормить рыб, кадровый вопрос стоял очень остро. Приходилось делиться с Африканцем за аренду его гонцов, все связи как на ладони, да и зависеть от него не хотелось лишний раз. Парнишка не взбрыкнет – понимает, наверное, что целиком и полностью зависит от него, Бутеры. А если, не дай бог, понадобится, то, наверное, и натравить его можно будет на… неважно кого.

Бутера был мелкой сошкой в героиновой компании, но и не последний человек – и сам и благодаря своему всеми уважаемому родственнику. Падрино ему не стать, но заставить с собой считаться – почему бы и нет? Марио хорош на мелких операциях, в серьезные дела он не хочет ввязываться, а ему, Бутере, приходится заниматься табаком: в полицейских оперативках он наверняка отмечен, но за эти дела его отмажут, а за наркотики – нет. А так – прикрытие хорошее, да и дополнительный доход – все не из дома, а в дом. У Карло была давняя мечта: сколотить миллион, а потом отпроситься у дона Паоло и уйти на покой. Вернется он тогда в Америку и доживет свой век в довольстве, честно и ничего не боясь.

«Надо помочь парнишке», – решился Бутера.

Глава 3

Цветок кувшинки,

От непогоды прячась,

К берегу спешит.

Где-то через неделю Гек получил первое задание на берегу: возьмешь пакет у такого-то, при нем взвесишь, не открывая, – вот этим, принесешь тому-то и туда-то. И дело пошло… Менялись адреса и адресаты, вид и количество товара; однообразный калейдоскоп такого существования отуплял, события и дни сливались в единый ком, Гек с трудом припоминал и отличал вчера от позавчера. Он перестал бояться: настолько часто повторялась одна и та же операция – торговля мелким оптом, настолько обыденно происходил обмен товар-деньги, что пароли и условные места стали казаться ему глупыми детскими играми в сыщиков и воров.

Экипаж полностью сменился (до будущей весны), всего шесть человек с капитаном, но и объем грузов был не в пример скромнее и безопаснее: мелкие заказные перевозки всякого дерьма для отвода глаз, так что физически Гек не переламывался. Дела шли на редкость удачно, точнее – как никогда. За два месяца долг испарился, на долю Гека закапала «ощутимая финанса», как любил говаривать Патрик (как он там сейчас?).

Из газет Гекатор, к своему удовольствию, узнал, что «френч коннекшн» – марсельские кланы – катятся к упадку. Пули и аресты все чаще дырявили некогда могучую коалицию.

«Теперь им всем не до меня, – радовался Гек. – Суки!»

Теперь им действительно было не до него…

На Бабилон спускался тихий осенний вечер. Дождичек моросил так, для порядка – одно название, что дождь. На улице Старогаванской перед домом 32 стоял черный «кадиллак» с белыми крыльями – в народе его успели прозвать «косатка». Рядом с ним к узкому тротуару были припаркованы еще пара моторов поскромнее – «мустанги», устаревшие, но еще престижные в том бедняцком районе. Все это означало, что Дядя Джеймс трудится у себя в конторе. Его контора располагалась на третьем этаже в квартире №7, простой четырехкомнатной квартире ублюдочной планировки. Дядя Джеймс мог бы подобрать себе для работы что-нибудь и получше, благо весь дом был его собственностью, но не видел в этом смысла. Это новым мальчикам приходилось пыжиться друг перед другом, щеголяя драгоценностями, телками и обстановкой, ему же не пристало поддерживать свой авторитет дешевыми методами: он уже был – Дядя Джеймс. В городе нашелся бы, наверное, с десяток его коллег по ремеслу, равных ему по влиянию и авторитету, но в припортовом районе, в трущобах юго-запада, таковых не было.

Из-за поворота вывернул роскошный «мерседес» и через несколько секунд остановился бок о бок с «косаткой». Затемненные стекла не позволяли видеть сидящих внутри, но вот дверца распахнулась, и на тротуар вышли двое. Старший выглядел как служащий среднего пошиба, в костюме-тройке, шляпе и белой рубашке с галстуком. На сером фоне его одежды неуместными выглядели массивные кольца и перстни на волосатых пальцах обеих рук. Спутник его был повыше на полголовы и шире в плечах. В расклешенных от бедра джинсах, в оттопыренной с левой стороны кожаной курточке поверх черной майки, которая не скрывала татуировки на его мощной груди, он смотрелся сущим бандитом, каковым, впрочем, и являлся. Шофер выглядел аналогично, но он остался сидеть в машине. В окне первого этажа, прямо над машинами, шевельнулась занавеска: там снимал каморку старичок-пенсионер. Пенсия, назначенная ему за пятьдесят лет тяжелой работы на стройке, позволяла покупать только хлеб и молоко да претендовать на место в городской богадельне; неудивительно, что он рьяно выполнял обязанности соглядатая для нужд Дяди Джеймса. Он, естественно, был не один такой, потому что добровольным стукачам услуги оплачивались пусть и не регулярно, но щедро. Но Шуруп (так звали старичка) служил не на страх, а на совесть, поскольку вдобавок к эпизодическим подачкам ему не нужно было оплачивать комнату. Он отлично знал всех в округе, даром что сидел дома почти безвылазно, все видел и все отмечал. Вот и теперь он спешно проковылял к телефону и набрал внутренний трехзначный номер.