Кроме нас - никто - [37]

– А на войне летать тем более… – добавил и Семарглов. – Тем более с прожектором…

Поиск продолжался около пяти минут, пока, наконец, в луч не попал сначала один вытянутый язык прогалины, лишенной камышовых зарослей. Пилот среагировал, вертолет круто качнуло в сторону, но луч за язык зацепился, словно намертво прилип к нему. А уже через минуту нашлась и вся прогалина.

– Это точно то место? – прокричал вопрос подполковник.

– Других пролысин здесь нет… – резко ответил первый пилот, но и после этого не обернулся.

Вертолет земли не коснулся. Выпрыгивали с высоты пары метров, без проблем, и сразу, один за другим, выходили из зоны продуваемости винта. Первым машину покинул старший лейтенант Вадимиров. Последним старший лейтенант Семарглов.

– Забирать вы будете? – на прощание спросил он пилота, стоящего рядом с распахнутым выходным люком.

– Мы… Другие тоже промахнуться могут…

Василий Иванович сделал рукой прощальный жест и выпрыгнул в темноту…

* * *

– В пустыне, как в горах, компас тоже может давать отклонение… – сказал Вадимиров, когда Василий Иванович в очередной раз остановился, чтобы дать успокоиться стрелке компаса. Стрелка никак не желала спокойно смотреть туда, куда ей полагается, постоянно подрагивала и слегка «плавала».

Семарглов начал нервничать. Не только его компас, закрепленный прямо на планшете с картой, вел себя так странно, но и компас Вадимирова. Подполковник Яцко компаса с собой, конечно же, не имел, но нервничал, похоже, больше двух старших лейтенантов, вместе взятых. Искомый кишлак должен быть уже где-то совсем рядом, но камыш закрывал обзор, и можно было пройти рядом с крайним домом, не заметив его.

– Надо по луне ориентироваться, – подсказал подполковник. – Где луна была, когда мы высадились?

– Совсем не в том месте, в котором сейчас находится, товарищ подполковник, – стараясь не быть грубым, ответил Семарглов. – Ориентируясь по солнцу, можно определить юг, если вы, конечно, не на экваторе. А ориентируясь по луне, мы получим только район, в котором будем вынуждены блуждать…

– Кроме того, когда мы высаживались, луну не было видно, – добавил Вадимиров.

– Сквозь облака просвечивала… – не согласился подполковник.

– Только размытым пятном. Щеткин! – громко позвал Вадимиров.

Ефрейтор вышел из середины строя и подбежал, придерживая рукой чехол от оптического прицела.

– Делаем «пирамиду», – Вадимиров обращался явно не к старшему по званию, а к Семарглову. – Четыре человека внизу, два на них, Щеткин сверху… Пусть «прострельнет»… Мне показалось, где-то вдалеке собака гавкнула…

Семарглов сделал знак рукой идущим рядом солдатам. «Пирамиду» под руководством Вадимирова соорудили быстро, хотя и была она не слишком устойчива. Взобравшись наверх, Щеткин снял с прицела чехол и подключил прибор ночного видения. Оглядывать окрестности, слегка пошатываясь, было не совсем удобно. Но ефрейтор умудрился равновесие удержать.

– Есть что-то… Сейчас рассмотрю… Есть, точно… Пара километров от нас…

Он протянул вперед длинный ствол винтовки, используя ее вместо указки, и чуть не свалился с чужих покачивающихся плеч.

– Вперед! – скомандовал Семарглов. – Уже опаздываем…

Отставание от расчетного графика, выверенного оперативным отделом штаба, составляло уже около полутора часов. И потому старший лейтенант Семарглов сам возглавил группу, чтобы задать соответствующий темп. Но не забыл при этом показать глазами Вадимирову на подполковника Яцко, чтобы тот присматривал за особистом. Как оказалось, сделал он это не зря, потому что уже через несколько минут темпового марша через камыши подполковник начал задыхаться и отставать.

– Товарищ подполковник, – строгим шепотом предупредил Вадимиров, – солдаты смотрят…

Яцко понял, о чем речь, и собрал в кулак волю, чтобы не заставлять подгонять себя. Но это обошлось ему дорого. Нетренированные ноги стали ватными и отказывались повиноваться.

Уже на подходе к кишлаку, когда миновали камыш и вышли на невысокие песчаные барханы, Вадимиров переглянулся с ефрейтором Щеткиным, взглядом передавая наставническую эстафету, полученную от Семарглова, и поспешил вперед, чтобы догнать командира взвода. Семарглов и сам уже остановился как раз на нужной дистанции от ближайшего дувала[13] и поднял над головой смоченный слюной палец – проверял, с какой стороны дует ветер.

Ветер дул со стороны кишлака, следовательно, собакам трудно было поймать запах и уловить звук. Хотя бы в этом повезло. Наблюдение длилось не слишком долго, поскольку в график все еще не вошли.

– Я гляну, пожалуй… – предложил Вадимиров.

– Давай… – Семарглов согласился.

Старший лейтенант ушел в темноту, взяв с собой только арбалетчика. Ждали их, казалось, бесконечно долго.

– Что-то случилось… – мрачно предрек подполковник Яцко.

Семарглов не отреагировал, чтобы не показаться грубым, хотя фраза о вороньих вокальных способностях вертелась у него на языке. Но отвечать и не пришлось, потому что две тени, незаметно приблизившись, поднялись с земли совсем недалеко и быстро, чуть-чуть пригнувшись, заспешили к группе. Семарглов поднялся навстречу первым, за ним остальные. Но Вадимиров сделал рукой указующий жест и даже не остановился. Весь мрачный вид старшего лейтенанта говорил, что он узнал нечто важное. Группа, соблюдая тишину, двинулась за ним. Только снова оказавшись рядом с камышами, командир взвода разведки остановился, поджидая Семарглова. Подполковник Яцко тут же оказался рядом.