Крокодил из страны Шарлотты - [14]

Его слова насторожили меня. Откуда он знает, что дело чертовски скверное?

– Ну что ты пристал, как репей! Может, она хотела скоротать остаток жизни в приятном разговоре и выбрала, естественно, меня. Лучше скажи, во сколько это было, если случайно помнишь.

– Случайно помню. В двадцать минут второго. Сдается мне, за этим звонком многое кроется. Честно тебя предупреждаю – если майор решит со мной побеседовать, я ему все расскажу. А ты признаешься, зачем она тебе звонила.

– Как бы не так! Я откажусь давать показания.

– Учти, за это сажают.

– Ох, испугалась! Меня сажать не за что. Ты же и подтвердишь, что я храпела у тебя под боком.

– Это не исключает подозрения в соучастии. Замалчивая правду, ты покрываешь убийцу.

– Спятил? Во-первых, кончай пороть ерунду, а во-вторых, сам же говорил – ни за что ни про что не сажают, а то придется потом выпускать, да еще извиняться. Большой прокол для прокурорской репутации.

– Слишком я с тобой откровенничал, – буркнул Дьявол. – А зря. Теперь рядом с тобой чувствую себя идиотом.

– Взаимно.

– И вообще чересчур много ты знаешь.

– Велика беда! – фыркнула я и осеклась: то же самое Алиция говорила о себе!..

Нет, так дело не пойдет, нужно все до мелочей обдумать. И как можно скорее, а то я, кажется, доболтаюсь. При всем своем старании не могу скрыть, что знаю больше, чем пытаюсь показать, а Дьявол ведь не слепой. Эх, посоветоваться бы, обсудить, переложить эту ношу на его плечи… Райское блаженство! Увы, рай не для меня, мой интеллект обречен на адские муки!

– Душа моя, заклинаю, уймись наконец! – запросила я пощады. – Там майор, здесь ты – не многовато ли на бедную мою голову? Дай опомниться, а то я сейчас рехнусь и сама себя начну подозревать черт-те в чем. Или ты сей момент отстанешь от меня, или я сбегу из дому!

Наконец он хоть ненадолго от меня отцепился. Даже скрылся с глаз долой в ванную. Под шум воды я с облегчением перевела дух, закурила и стала прикидывать что и как.

Где начало всей этой кошмарной истории, завершившейся убийством? Не знаю. Видимо, теряется во мраке прошлого. Уходит в глубь тех времен, о которых Алиция неохотно говорила и неохотно вспоминала, хотя для нее они были светлым, счастливым пятном в ее жизни. Это были годы великой, беззаветной любви к человеку, который того не стоил.

Мы с нею тогда еще не знали друг друга, но о ее романе я впоследствии наслышалась достаточно, чтобы иметь представление. Он был женат, но это еще полбеды, беда в том, что он оказался агентом иностранной разведки. Алиция, блестяще знавшая немецкий язык, познакомилась с ним, когда он служил культурным атташе в одном из западных посольств, и очень долго не догадывалась о внештатной деятельности своего возлюбленного. Не знала она и о жене – факт ее существования скрывался не менее тщательно. Обе тайны всплыли на свет божий одновременно, в обстоятельствах весьма драматичных, атташе поспешно отозвали, а Алицию ждали крупные неприятности. Вдобавок ко всему выяснилось, что великая эта любовь не совсем взаимна, возлюбленный добивался не столько ее сердца, сколько сотрудничества. В последнем она категорически отказала, сердцем вроде бы тоже охладела, но у меня создалось впечатление, что остатки былой симпатии все-таки еще теплились в ее душе. Окончательно порвать с ним всякие связи она так и не решилась. Разными путями и через разных лиц передавал он ей пылкие приветы, пытался объясниться, оправдывался, даже упоминал о разводе, а Алицию от каждой невинной весточки, от каждого привета бросало в дрожь, потому как меньше всего на свете ей хотелось оказаться за решеткой, да еще в роли врага Родины. Через несколько лет подозрения с нее сняли, вернули выездной паспорт, но от своих страхов она так и не избавилась, обжегшись на молоке, дула на воду.

Кто знает, не было ли для такой осторожности своих причин? В том посольстве у нее оставалось множество знакомых, постоянно кто-то ехал туда, кто-то обратно, постоянно вертелись возле нее люди, лично знавшие того субъекта, и, чем черт не шутит, возможно, даже его преемники по внештатной деятельности. Вдруг она случайно соприкоснулась с чем-то нелегальным? Скажем, вопреки ее воле до нее дошла какая-то информация… Кстати, судя по тому нашему разговору, таки дошла.

Копенгаген. В Копенгагене тоже полно посольств и всяких людей из той страны. Алиция получала массу писем на самых разных языках. Я их не читала, но допускаю, что письма могли приходить как от родных, писавших о гриппе племянника, так и от того субъекта, и в них он, скажем, доверительно сообщал, что собирается выведать кое-какие секреты государства, политическая система которого ему несимпатична. А у Алиции характер был…

А у Алиции характер был аполитичный, вне времени и пространства, не признающий никаких границ… Для нее существовал только один критерий: порядочный это человек или дрянь. Остальное – статус, идейные взгляды – не имело значения. Но и тут кое-какие вещи казались ей несовместимыми с порядочностью, среди них и шпионаж – на любом уровне, в любом его проявлении. Алиции одинаково были противны что ябеда в яслях, что ас международной разведки. Подняться в атаку на танки со штыком – это пожалуйста, это она понимала, другое дело – заниматься чем-нибудь скрытно, хотя бы из чувства патриотизма.