Кроатоан - [8]

— Давай поужинаем в пятницу.

Мужчина и женщина смотрят друг на друга, Кармела тихо кладет вилку на край тарелки. А потом они начинают смеяться — сначала он, следом и она.

— Как лихо ты меняешь тему… — веселится Энрике. — Ты всегда была такой, это уж точно. С тех пор, как пошла на зоологию, а я руководил твоей практикой. О тебе тогда говорили: такая молчаливая, застенчивая девушка — и такая красивая… Какие только мысли роятся в этой головке?

Кармела улыбается. Энрике выглядит очень довольным.

— Хорошо, но за этот обед плачу я.

— Ни в коем случае. Сеньорита, вас пригласил Центр экосистем. Нам потребовалось ваше присутствие, а в обмен вы, по крайней мере, получаете стандартный офисный обед. — Энрике встает после того, как встает она, Кармела набрасывает на плечо свою сумку.

Они идут к выходу, чтобы расплатиться. Официант возле аквариума кормит рыбок, просеивая над поверхностью воды цветной порошок; он говорит клиентам «До свидания». Рыбки не слишком заинтересованы кормежкой: они собрались вместе в углу аквариума и обмахиваются прозрачными веерами-плавничками.

В телевизоре показывают бесконечную процессию продолговатых объектов, плывущих по водам Ганга.

Это трупы.

4. Звонок

Мужчину в темном костюме и коричневом галстуке, с немым вопросом в глазах «зачем такому, как я, весь этот ужас», зовут Хоакин Ларедо.

Автомобиль без номеров только что доставил его из Ферруэлы на улицу Филиппин, где располагается независимая радиостанция «Твоя музыка FM». Машина заезжает на тротуар, окруженный полицейскими, здесь же стоят кареты «скорой помощи», и микроавтобус СГО[4]. За ними видны лица простых налогоплательщиков, алчных до чужих трагедий. «Приятного аппетита», — думает Ларедо.

— Кто там наверху? — Спрашивает он у полицейского, стоящего в дверях.

— Теоретически, никого. Жителей эвакуировали. А кто сейчас на станции, мы не знаем.

Навстречу Ларедо выходят пять человек, они не похожи на полицейских. Четверо мужчин и женщина, все молодые, с рельефной мускулатурой (включая и женщину). Одеты они как штатские, решившие отправиться на сафари в джунгли: ремни, портупеи, высокие ботинки — всё цвета хаки, но не повторяет никакую конкретную униформу. За спиной — рюкзаки. По знаку Ларедо они проходят в здание. Останавливаются в пустом тихом подъезде перед рядом почтовых ящиков.

— Де Сото, — называет себя стоящий впереди здоровяк, шириной плеч напоминающий игрока в американский футбол, с выбритой головой и южноамериканским акцентом. — Это Оливер, это Лопе, там Мавр. — Кивает в сторону атлетичной короткостриженой девицы: — А это Бюст.

Ларедо непроизвольно переводит взгляд на титьки девушки, приподнятые простой футболкой и тугими ремнями.

— Согласны? — спрашивает она, отвечая на его взгляд холодными голубыми глазами и не менее ледяной улыбкой, точно прочитав мысли Ларедо. Члены группы крепят к ушам радиомикрофоны и надевают маски.

Вассенир сказал, что к Ларедо будет прикреплена специальная группа. «Это не СГО, не спецназ, не Особая воздушная служба, не контрразведка, и они никак не связаны с силами охраны порядка», — понял Вассенир. Из чего Ларедо заключил, что группа представляет, скорее, «силы беспорядка». Он спросил у Вассенира, в чем конкретно будет состоять задача группы, и молодой человек не сразу нашелся с ответом.

— Помогать тебе? — предположил он, стараясь выглядеть циничным.

«Помогать мне не обделаться», — так теперь понимает Ларедо. Его взгляд прикован к точным, хирургическим движениям девушки: маска, оружие, снаряжение. Такая эффективная и такая молчаливая. В кармане его пиджака вибрирует мобильник. Звонят эксперты из Ферруэлы.

— Сеньор, мы нашли кое-что возле лагеря, вам будет интересно взглянуть.

Де Сото и девушка без лишних слов уже поднимаются наверх.

«Наконец-то специальная группа», — облегченно вздыхает Ларедо, отвечая звонящему.

Что бы ни ждало там, наверху, они разберутся без него.

Кармела возвращается в свою квартиру в университетском городке; на автоответчике ее ждут два сообщения. Директор школы, где она преподает биологию, собирает учителей, чтобы обсудить новый учебный год. А затем, после пиканья, обозначающего переход к ее личному роману, появляется воплощенная в слова улыбка Борхи Янеса.

«Кармель, Кармель, Кармель… Ты не отвечаешь по мобильнику, и я не знаю, слушаешь ли ты мои сообщения… Я один, думаю о тебе за стойкой бара… Теперь у меня вошло в привычку спускаться в бар, пить, смотреть телик и думать о моей крошке — ты представляешь? Я уверен, мы могли бы все исправить, если бы ты мне позвонила… или разрешила с тобой поговорить… Я знаю, чего ты хочешь… Я знаю…»

Терпение у Кармелы короче, чем запись на пленке. Она стирает оба сообщения и оставляет себе напоминалку: «Позвонить в школу». Включает компьютер в гостиной, идет в ванную, включает душ, регулирует воду, идет раздеваться в спальню. Горячая вода на ее коже — как понимающее и ласковое живое существо. Кармела проводит намыленными руками по лицу, по грудям, по животу, думая о Манделе и о разговоре с Энрике Рекеной; самое главное — это перестать думать о Борхе.

Я знаю, чего ты хочешь.

Но нет, она хочет не этого. Или, по крайней мере, не признаёт. Она хочет чего-то похожего на Борху, но не его. Рука ее скользит вниз по животу вместе с водой. Через полминуты дыхание ее становится прерывистым, она подгибает колени, упирается в кафельную плитку, а горячая вода льет ей на спину. Пока Кармела ласкает себя, приближая маленькую вспышку, она снова слышит, как звонит телефон. Девушка, не торопясь, завершает свои дела, накидывает халат, причесывает влажные волосы и босиком проходит в гостиную.