Кризисы в истории цивилизации. Вчера, сегодня и всегда - [81]

Чтобы строгать детей, вечерами пить пиво с друзьями, ходить в баню и получать удовольствие от книг (кино и Интернета тогда, напомню, еще не было).

Как же начиналась эта самая хорошая жизнь, ведь Новая история развилась из гадкого утенка религиозно-феодального Средневековья?

А началось все, как ни странно, с роста цен на зерно…

Если бы у нас была машина времени и мы смогли бы слетать в Англию пятнадцатого века, мы бы увидели следующую картину: заболоченная страна, в которой землевладельцы львиную долю времени расширяют свои земельные владения путем заключения выгодных брачных договоров или прямого рейдерства. Затем переключим тумблер машины времени на семнадцатый век — и увидим совершенно другую страну. Где болота? Их активно осушают, а на их месте сеют или разводят овец. Почему такая хорошая перемена приключилась? А конъюнктура изменилась. Попросту говоря, цены выросли.

Вообще, существует мнение, что рост цен, и в особенности рост цен на продовольствие, это плохо. По данному показателю специалисты по клиометрии даже отлавливали начало процесса сжатия в демографическом цикле. Это понятно: раз цена на еду растет, значит, еды не хватает и скоро должны начаться военно-революционные неприятности.

Но есть и другая точка зрения. И вот к ней я попрошу отнестись со всем вниманием, ибо она, хотя и парадоксальна, но железно верна. Потому что именно рост цен на продовольствие выдернул аттрактор цивилизации из зоны низкопродуктивного хозяйства в сторону высокопродуктивного скачкообразного роста.

Как справедливо отмечают Л. Гринин, С. Малков и другие ученые, высокие цены на еду могут ведь диктоваться не только перенаселением (недостатком пиши), но и повышенным спросом со стороны государства: например, оно ведет крупные строительные проекты, в коих занято огромное количество рабочих. Или действиями столичных элит, которые, расширяя престижное потребление и соперничая друг с другом в показной роскоши, искусственно раздувают спрос на продовольствие, как и штаты прислуги на своих виллах. (Кстати говоря, те же исследователи отмечают, что столичные города, которые провинция всегда обвиняет в паразитизме и высасывании соков из страны, на самом деле являются источниками роста для провинций, поскольку представляют собой мощных потребителей провинциальной продукции. Так что Москвой страна кормится, а не наоборот. Добавлю от себя, что аналогичное суждение справедливо и по отношению к США, каковые являются «столицей всего мира» — главным мировым потребителем, который развивает производство в других странах. Именно благодаря США Китай стал индустриальным монстром, превратившись из туземной аграрной державы в «почти вторую экономику мира». Условная схема такова: столица производит деньги и власть, а провинция — товары.

Так вот, элиты столиц создают высокий спрос на товары и, соответственно, новые рабочие места. Это, в общем-то, простое обстоятельство было отмечено давно, еще Броделем, который писал, что высокие цены в стране свидетельствуют о том, что страна эта передовая и богатая. Такие страны Бродель называл «сверкающими маяками». Та же Венеция, например, где высокие (в сравнении с окружением) цены держались вплоть до XVIII века. Голландия. Испания XVII века, про которую один французский путешественник писал: «Я там узнал пословицу, гласящую, что все в Испании дорого, кроме денег». А самой дорогой страной той эпохи стала Англия.

«Снять дом, нанять карету, оплачивать свой стол, жить в гостинице было там разорением для иностранца, — писал Бродель. — Этот рост стоимости жизни и заработной платы, заметный еще до революции 1688 года, не был ли он ценой, или признаком, или же условием устанавливающегося английского преобладания?»

Прав Бродель: началось это преуспевание задолго до упомянутого им 1688 года, а именно — в XVI веке. Английский путешественник Файнс Моррисон, побывавший в конце этого греховно-ростовщического века во многих странах Европы и имевший возможность наблюдать и сравнивать, писал: «Найдя в Польше и Ирландии странную дешевизну всех необходимых съестных припасов… сии наблюдения приводят меня ко мнению, совершенно противоположному взгляду обывательскому, а именно: нет более верного признака процветающего и богатого государства, нежели дороговизна таких предметов».

Английскому путешественнику вторит английский же писатель конца XVIII века Артур Юнг, который так описывает свое впечатление от французского Бордо: «Цена найма домов и квартир поднимается с каждым днем… сейчас строится столько новых домов, и это совпадает с общим ростом цен: жалуются, будто стоимость жизни за десять лет выросла на 30 %. Ничто не способно нагляднее доказать рост процветания».

Что описал Юнг? Строительный бум. И рост экономики.

То же самое и в то же самое время отметил известный экономист, один из основоположников теории полезности аббат Галиани: «Высокие цены товаров суть самый надежный признак, чтобы знать, где находятся самые большие богатства».

Собственно говоря, всего этого можно было бы и не писать, это мы знаем из бытового опыта. В каких странах высокие цены? Япония, Норвегия, Великобритания… Там и уровень жизни высокий. То же самое и внутри одной страны: где выше уровень цен — в Москве или Тамбове? В Москве, ясен перец. А где выше уровень жизни? Там же…