Кризис воображения - [153]

Обрывай ромашку! Все на свете просто.

Стол, накрытый к чаю. Кресло и окно.

II ровный свет, заливающий все предметы, неразборчивое приятие всего, и примиренность, и умудренность — и раз навсегда воздетая для благословения рука — все это сначала умиляет, а под конец раздражает. Будто уж так все просто? И гак все приятно? От глубины ли эта ясность или от ограниченности? Поэт сравнивает себя с деревом, которое поет оттого, что «настоящая» буря закачала его голову. И дальше называет себя березкой. В трогательно–женственную березку охотно верим в «розовый дым», в «легкий дождик», в «речной туман» — не в «бурю». В. Рождественский никаких оурь не видал. II он будет петь и о «каменном угле»и о «скольженьи пил, лебедок пеньи, галопе колес п вдохновеньи» — все тем же небольшим, но очень приятным тенорком»(«Звено», № 209 от 30 января 1927 г.).

Новый Петроградский цех поэтов

Впервые: «Последние новости» от 2 декабря 1922.

Новые стихи Анны Ахматовой

Впервые: «Последние новости»от 13 января 1923.

Брюсов и о Брюсове

Впервые: «Звено», № 1 от 5 февраля 1923.

К работам русских формалистов и «околоформалистов» Мочульский обращался неоднократно. О своем отношении к их работам Мочульский сказал в рецензии на книгу Александра Слонимского «Техника Комического у Гоголя»:

«Группа молодых ученых, много лет работающих над вопросами теории искусств, методологии и поэтики, строит новую «Науку о литературе». После теоретических манифестов и долгих — слишком долгих — дискуссий «провинциального»характера, представители нового учения обратились к изучению конкретного художественного материала, к приложению своих методов к литературным произведениям. II по проверке выяснилось, что «формализм» — глубже и проникновенней, чем все пресловутые субъективно–эстетические и культурно–исторические подходы мифологического периода нашей критики. Работы Б. Эйхенбаума, В. Жирмунского, А. А. Смирнова, А. А. Гвоздева, Б. В. Томашевского и других — быть может очень несовершенны: во всяком случае только с них начинается история литературной науки. Многое в них еще смутно и спорно — но ведь «молодые» должны создавать все заново — v них нет учителей»(«Звено», № 39 от 29 октября 1923. Подп.: «К. В.»).

Вместе с тем он всегда критически относится к любой попытке формалистов применить свой метод за пределами возможного его использования. Определение особенностей того или иного направления (или произведения), в данной статье — романтизма и символизма, невозможно вне эстетической оценки. О том, как сам Мочульский подходил к романтизму, как литературному явлению, говорит фрагмент из более поздней его статьи:

«Можно спорить о «понятии» романтизма: оно сбивчиво, противоречиво, расплывается в обобщениях. Но бесспорно и вполне определенно «романтическое чувство». Оно передается нам непосредственно, объединяя самых несхожих писателей: Новалиса с Мюссэ, Байрона с Лермонтовым. Один лирический поток несет всю романтическую поэзию. Чувство, наполняющее стихи Китса и поэмы Ламартина, лиризм, связывающий Гете и Шелли, вне сюжета и логики, — вот единственная реальность романтизма»(Романтизм и мы // «Последние новости»от 29 мая 1930 г.).

Новое учение Андрея Белого

Впервые: «Звено», № 2 от 12 февраля 1923.

Мужичьи ясли (О творчестве С. Есенина)

Впервые: «Звено», № 31 от 3 сентября 1923 г.

Позже Есенину Мочульский посвятил еще одну статью «Новая поэма Есенина «Анна Снегина», где он дал в целом отрицательную характеристику поэме:

«Есенин в роли чувствительного мечтателя — зрелище занятное. Крестьянский паренек, малый бойкий и озорной, вдруг декламирует «как хороши, как свежи были розы». Что скажут советские критики: ведь это непорядок — у пролетарского поэта — «дворянская идеология»!<…>Романтизм Есенина — особенный. «Усадебная тема»разработана в «народном»стиле; вокруг «разросшегося сада»буйствуют пьяные мужики и замирающие звуки романса чередуются с матерщиной. Поэма, несмотря на всю свою чувствительную серьезность, кажется пародией»(«Благонамеренный», 1926, № 1. С. 155).

Последние стихи Гумилева

Впервые: «Звено», № 40 от 5 ноября 1923.

Поводом для написания статьи послужила книга стихов Гумилева «К синей звезде», вышедшая после смерти поэта.

О литературной критике

Впервые: «Звено», № 41 от 12 ноября 1923.

О порче русского языка

Впервые: «Звено», № 61 от 31 марта 1924.

Уже в следующем номере «Звена» был опубликован отклик читателя на эту статью Мочульского. По мнению оппонента, Мочульский «прав, утверждая, что наводняющие язык новшества оставляют «плодородный ил», способствующий умножению словесных богатств языка, что язык как бы автоматически отбрасывает все то, чего, не может усвоить». Но он переоценил «значение бессознательного фактора в эволюции языка», а между тем, «по мере того, как слово становится материалом индивидуального литературного творчества, — автоматическое приспособление утрачивает свою прежнюю роль и момент рациональный начинает все сильнее влиять на склад речи». Общий вывод оппонента Мочульского: нужно понять, по каким законам язык приемлет одни нововведения и не приемлет другие, «и затем уже применять ко всем новаторским попыткам» (Оркар М. Нужно ли бороться? // «Звено», № 62, от 7 апреля 1924).