Кризис - [30]

– Ты чего? – Я был растерян.

– Чего, чего, ты знаешь, сколько эта сделка стоит? Нам обломится десять процентов комиссионных, как в аптеке. Пол-миллиона зеленых. Ну, конечно, придется еще поработать, документацию на английский перевести. Поможешь? Вот такие пироги. А все Иван Ренатович… Удивительный человек, честный, порядочный, таких в бизнесе теперь почти не осталось. Мда… – Максим на секунду задумался. – Значит так, тебе – пятьдесят тысяч, если, конечно, все выгорит. Согласен? Ни хрена себе, почти что годовая зарплата за один вечер, правда же? И никаких обид. Ведь это я все устроил, так что… К тому же, смотри, я тебе даю десять процентов. А сам получаю тоже десять, да какой там десять, меньше…

– Да нет, Максим, конечно, о чем ты. – Сердце мое застучало. Неужели, неужели вот так вот, в одно мгновение, можно расплатиться с кредиторами и почувствовать себя свободным? – А когда деньги будут? Видишь ли, у меня платежи просрочены, может быть дашь в долг тысчонку-другую?

– Да понимаешь, у меня ведь все вложено в разные бизнесы. Снимать их сейчас не могу. Знаешь что, дай-ка мне расписку, что получил пятьсот тысяч…

– Что? – Я потерял дар речи. – Ты с ума сошел? С какой это стати? Я еще ничего не получал. И почему пятьсот? Это же пол-миллиона.

– Нет, ну ты все-таки ни хрена не понимаешь, – Максим обиделся. – Это же бизнес, черт возьми. Во-первых, даже миллион для бизнеса – деньги мизерные. Сам посуди, даже купить трехкомнатный домик в хорошем районе не хватит. Во-вторых, мне эта расписка нужна только для налоговой службы. Смотри сам, у тебя доход чепуховый, так? Значит и налогов с тебя слупят меньше. А мне это невыгодно, зачем платить всяким чиновничкам? Ты согласен? Мы же дурака не валяем, люди честные. Все доходы декларируем государству, ну а маленькие хитрости – это уж извини, иначе совсем без штанов останешься.

– Ну, я понимаю, – замялся я, вспомнив мытарства в квартирном комплексе и осточертевших соседей.

– Я знал, что ты мужик умный. Короче, если ты мне расписку даешь, твоя доля – сто тысяч вместо пятидесяти. И тебе выгодно, и мне хорошо. Правильно? Заплатишь налога тысяч сто пятьдесят, я тебе их дам… А Иван Ренатович отдаст тебе пол-миллиона, но наше с тобой условие: деньги мы делим как три к одному, тебе – треть, мне – две трети… Подписывай, я тебе говорю!

– Ну ладно, ладно! – Я ничего уже не понимал в этой многотысячной арифметике. Голова у меня закружилась, во рту пересохло. Какие там счета за электричество, здесь разговор шел куда более солидный.

Призрак трехзначной денежной суммы тем вечером носился по моей комнатке, оседая на старом синтетическом ковре с жирными пятнами едва заметной золотой пылью. Но какое-то смутное беспокойство поселилось в душе и не желало уходить. Так будущее отбрасывает зловещую тень на прошлое, что бы ни говорили Эйнштейн и прочие столпы современного естествознания.

Глава 9

– Такие сволочи, наглые, ты себе представить не можешь. – очкастая девушка Рита, с которой я познакомился на очередном пикнике, суетилась на кухне. После внезапного приступа страсти, обуявшего нас на лесной тропинке, и победно завершившегося в моей комнатушке, выяснилось, что Рита замужем. Меня по этому поводу до сих пор мучали легкие укоры совести, но человек слаб, и Рита продолжала появляться у меня дома…

Греховная радость познания еще время от времени манила меня, но неумолимо отступала, сдавая позиции запаху дешевого дезодоранта, застиранному белью, и морщинам, проступавшим под глазами. С каждым посещением Риты тайн между нами оставалось все меньше, и хотелось зевнуть, и вспоминалась песня про то, «Как хорошо проснуться одному»…

– Тебе кофе покрепче, или как обычно?

– Сделай покрепче. А это ты на кого ругаешься? – я загипнотизированным взглядом провожал колеблющуюся на ее груди надпись, выполненную стилизованным шрифтом на футболке: «Работник корпорации! Помни: твою зарплату выплачивают удовлетворенные тобой заказчики!».

– Нет, ты понимаешь, мы для них – низший класс. А эта китайская чукча, которая и по-английски-то говорить как следует не научилась, еще смеет мне указывать.

– Какая разница, китайская, корейская, японская. Мы здесь все на одном и том же положении, в том и сила этой страны. – Я сам удивился неожиданному приступу интернационализма.

– Да пошли они куда подальше, идиоты, задолбали уже. Ты не видел, куда я засунула очки? – Рита начала близоруко ощупывать стол.

– Вот они, около кровати, – я, пошарив рукой, подцепил очки за дужку.

– Спасибо, – в очках она сразу почувствовала себя увереннее. – Куда ты опять кофе дел? Я же тебя просила, ставь банку на полочку, справа от плиты, неужели так трудно запомнить? Я ненавижу, когда все приходится подолгу искать.

– Я сейчас, покурю, – накинув на себя простыню, я вышел на балкон. Интересно, кем я казался редким прохожим, случайно устремившим той ночью взгляд ввысь? Римским патрицием? Ангелом, спустившимся с небес? Городским сумасшедшим, которых в этом местечке более чем достаточно? Да и прохожих-то на улице не было, лишь иногда проезжали редкие в этот час машины, фырча и подмигивая желтыми глазками фар.