Он поспешил к ней на помощь, единственный из всех восхищенных зрителей, только затем, чтобы унять перепуганную Стаську. Вон она уснула, бедняга, ее всегда укачивало в машине. Сейчас они ее высадят где-нибудь у метро и поедут в цирк. Вот такой заключительный аккорд семейной жизни.
Артем увидел в зеркале ее несчастное лицо и съехал на обочину. Потрясенная Аня смотрела, как он выходит из машины и идет к ее дверце. Значит, даже не у метро, а прямо здесь, у дороги, пока Стаська спит, он поставит последнюю точку.
Она проигнорировала его протянутую руку, сама выбралась из машины и хотела было сказать что-то пренебрежительно-беспощадное, но поняла, что расплачется, а это уж много чести.
Но она все-таки заплакала злыми слезами, ненавидя себя за эту слабость и его за то, что все сломал, все разрушил. И уперлась в его грудь кулаками, отвергая унизительную жалость. Но из носа предательски потекло, и пока она судорожно шарила в кармане в поисках платка, он протянул ей свой, чистый. И она взяла этот неизвестно кем выстиранный платок, потому что не стоять же перед ним с мокрым носом! И оглушительно высморкалась, и зарыдала от собственного столь очевидного несовершенства.
И невозможно было оторваться от его груди и разжать кольцо его рук. Но она все-таки нашла в себе силы и сказала, глядя прямо в глаза:
— Мне не нужна твоя жалость!
— А мне нужна, — ответил Артем. — Пожалей меня, Аня…
