Кризис либерализма - [75]

Историческая катастрофа немцев в современной ситуации состоит в том, что они в принципе и фактически потеряли связь между свободой и нравственностью.

В-третьих, культурная революция привела к неизмеримым человеческим страданиям. Бесчисленному множеству людей просто сломали жизнь. Целому поколению студентов вскружили головы идеи Герберта Маркузе, одного из представителей Франкфуртской школы. Маркузе утверждал: индустриальное общество достигло такого уровня материального богатства, что нам не нужно уже заботиться о вопросах материального производства и мы можем заняться исключительно вопросами распределения материальных благ. Присвоение богатства даст возможность человеку жить свободно и необремененно, не зная материальных забот и думая лишь об удовлетворении своих влечений.

Здесь мы сталкиваемся с тем, что, наряду с марксизмом, второй несущей опорой социальной философии Франкфуртской школы был психоанализ Фрейда. И ведь никто из ведущих интеллектуалов и политиков в нашей стране даже не задумался над тем, что стало с людьми, которые доверились этой культурной революции.

Пару лет назад вышла книга Матиаса Хоркса, который был типичным представителем этого движения, сам пережил эксперименты культурной революции по изменению образа жизни и знает это движение доскональнейшим образом изнутри. Его вывод гласит ныне, что жертвами этого движения стало множество людей, жизнь которых была сломана. Воспитанное культурной революцией поколение неспособно к самостоятельной жизни, оно не может справиться с самыми элементарными деловыми проблемами, возникающими обычно на пути каждого человека. Автор книги, бывший активный участник культурной революции, советует поколению, потерпевшему катастрофу: если оно вообще хочет хотя бы выжить, ему нужно вернуться назад, к консервативным ценностям и консервативному образу жизни.

Как вообще стала возможна в ФРГ эта культурная революция? Первой и решающей ее предпосылкой был отказ немцев после 1945 года от своей истории, что было сделано в какой-то мере даже совершенно сознательно. Вспоминаю, у меня был как-то весьма личный разговор с одним видным американцем. Дело было в самый разгар войны в Персидском заливе. Американец этот расспрашивал меня с возмущением, что случилось с немцами. Он видел, как тысячи детей вышли на улицы ФРГ с зажженными свечами в руках, и ему бросилась в глаза заметная враждебность руководителей этого "мирного движения" по отношению к политике ООН и США.

Я ответил ему тогда: "Из немцев получилось именно то, чего вы и добивались после 1945 года". Он был в высшей степени смущен таким ответом, но как человек культурный и терпимый к другому мнению переспросил, каким же образом все это произошло. И мне пришлось напомнить ему о том, как в 1945 в Германию прибыли из США важные лица с программой "перевоспитания" и подготовки немцев к демократии. Все они намеревались так глубоко укоренить демократию в сознании немцев, чтобы те были способны выдержать впредь даже кризисные времена.

Второй решающей предпосылкой культурной революции в ФРГ был тезис интеллектуалов, что сразу же после Французской революции немцы не вступили одновременно и вместе с другими народами Запада на путь спасительного прогресса. Немцы пропустили, дескать, возможность своевременно присоединиться к Французской революции и к философии Просвещения. Тезис о том, будто этот "особый путь" в истории и привел немцев к катастрофам ХХ века, и поныне витает в воздухе как некий призрак.

"Триумф" Франкфуртской школы состоял, пожалуй, в том, что она помогла либертаризму, пацифистскому интернационализму и идеям превращения ФРГ в некую "республику всего человечества" стать господствующей в стране идеологией. Франкфуртская школа добилась того, что все традиции и ценности консерватизма были поставлены под подозрение, не фашистские ли они, и изъяты из лексикона общества. Нация, историческое наследие и даже религия считались подозрительными, рассматривались лишь как симптомы отсталого сознания.

В одном пункте эта философия действительно оказалась права - в оценке сознания позднебуржуазного либерального общества: его враждебности к теории приватизма, способности мыслить только экономическими категориями. Это общество не распознало ни природы, ни последствий культурной революции, с которой оно столкнулось. Нынешнее либеральное общество разделяет убеждение, будто метафизике пришел конец; религию оно считает сугубо личным делом. Так же как и Франкфуртская школа общество это спокойно взирает на симптомы дехристианизации нашей культуры.

Конечно, опыт, пережитый страной после 1968 г., не мог оставаться без всякой реакции на него. Теоретический ответ на вопросы, поставленные Франкфуртской школой, дал неоконсерватизм. С середины 70-х годов вдруг заявили о себе неоконсервативные интеллектуалы, профессора, представители общественных наук, которые по духовной своей основе были даже не консерваторами, а либералами. Это были классические либералы. Консерваторами их стали называть лишь потому, что классический либерализм считался в Германии к тому времени уже чем-то консервативным. В духовно-политическом спектре произошло смещение, и совершенно нормальные позиции классического либерализма уже считаются у нас консервативными. Более того, их даже ставят под подозрение, не реакционные ли они, и стремятся подавить их.