Кризис либерализма - [65]

Второй крупный вызов, перед которым мы оказались, касается внутреннего единства Германии. Стена-то снесена, но только наружная. А внутренние стены, воздвигнутые в головах людей, стали еще выше, чем были прежде. Во времена существования Берлинской стены немецкий народ был внутренне более единым, чем ныне. Когда в ноябре 1989 г. сотни тысяч людей вышли в Лейпциге на улицы, раздался клич: "Мы - один народ!". Это было событием исторического смысла и значения. Для германской истории после 1945 г. это было сущее чудо, потому что при реалистической и прагматичной оценке развития старой ФРГ оказывалось, что Германия уже не играет в истории роль самостоятельного субъекта.

Объединение Германии было "подарком истории", "подарком судьбы". Как известно, это событие стало возможным не потому, что в старой ФРГ партиями проводилась какая-то политика, направленная оперативно именно на осуществление единства Германии. Такого, увы, не было. Справедливости ради надо сказать, что в действительности имело место нечто противоположное: все партии были готовы, прямо или косвенно, выполнять все требования, которые ставились перед ФРГ со стороны ГДР.

Осуществить объединение Германии у нас была возможность в любой момент, если считать, что Эрих Хонеккер объявил путь к германскому единству открытым, при условии, что ФРГ готова к принятию социализма. ГДР настаивала на признании своего полного суверенитета и независимости. Речь шла об освобождении от всего, что скрепляло оба германских государства, включая отказ ФРГ от существования общего гражданства. Заколебались уже все партии ФРГ. Даже в ХДС была высказана в 1988 г. на съезде в Висбадене готовность обсудить вопрос, не принять ли все требования. Консервативная группа в партии предупредила тогда своевременно канцлера, какие негативные последствия имело бы такое решение для партии на ближайших же выборах. Такова была реальность, о которой нужно напомнить сегодня.

Ныне можно услышать также такое мнение, что немцам следует якобы отказаться от национального единства, рассматривая это как необходимое следствие ранее принятого ФРГ выбора в пользу Запада. Новым же землям ФРГ нужно согласно этой версии тоже подтягиваться к Западу, зная, что в будущей Европе им придется удовлетвориться статусом региона со специфическими фольклорными особенностями.

Именно такие мысли были ведь и у стран-победительниц во второй мировой войне: немцы сами откажутся от своей принадлежности к нации и от своего исторического наследия. В ФРГ имеет хождение ложное представление, будто для демократий западного типа нация является нежелательным реликтом феодального прошлого. На самом же деле все западные демократии черпают свои жизненные силы в сознании своей национальной общности, в ответственности перед историческим наследием своего прошлого, в исторической памяти. Эти же духовные источники используются и при формировании политики. Демократия создает конституцию и регулирует жизнь нации, но нация живет не постулатами демократии.

Было большой ошибкой представлять себе объединение Германии лишь как соединение двух частей, как их подключение друг к другу. В действительности же необходима перестройка сознания не только в новых землях, но и у граждан старых земель ФРГ. Для самодовольства и ликования нет никаких оснований.

Внутреннее объединение Германии касается не только самих немцев. Если оно провалится, это будет иметь еще более опасные последствия для всей Центральной Европы. От успеха процесса внутреннего объединения Германии будут зависеть также в решающей степени отношения ФРГ с Америкой и с Россией. Все граждане ФРГ должны были бы понять, что речь идет о судьбе страны.

Вопрос, хотим ли мы стать единой нацией, не имеет ничего общего с идеологией. Абсурдно было бы говорить в этой связи о каком-то возрождении консервативных или даже реакционных идей. Речь идет просто-напросто об условии, от которого зависит, смогут ли немцы справиться с той ответственностью в мире, которая на них возлагается. И если не на внутреннее единство нации, то на какие, можно было бы спросить, иные приоритеты должна тогда ориентироваться внешняя политика Германии?

Бывший министр иностранных дел ФРГ Геншер заявил как-то, что немецкая внешняя политика не преследует будто бы никаких собственных интересов. Вместо этого немцы хотели бы якобы лишь способствовать благополучию, миру и прогрессу демократии во всем мире. Однако, замечу, что такие формулировки способны вызвать у других народов явное недоверие к немцам. Неужели кто-то у нас может действительно полагать, что такие великие народы как французы, англичане и русские примут от немцев подобные заверения и поверят им. Для страны с населением в 80 млн. человек, занимающей третье место в мировой экономике, делать такие заявления крайне опасно. Никто, кроме круглых дураков, такие декларации всерьез не воспринимает.

Вопрос о единстве нации имеет судьбоносное значение не только для нас самих, но и для будущего Европы, для всего мира. Между тем от известных интеллектуалов и ученых ФРГ - достаточно вспомнить хотя бы о таких деятелях, как Петер Глотц - мы снова слышим уверения, что эпоха национальных государств минула в прошлое. История пошла, дескать, дальше, и самыми прогрессивными народами нужно считать те, которые быстрее, решительнее и радикальнее освободятся от этого мифа, от национального государства.