Критский бык - [57]

– Вас только за смертью посылать, секретность развели, в Салоники какие-то поехали. Одно слово – профессионалы, – бранилась я, пытаясь выплюнуть песок и отлепить от лица мокрые волосы. – А зачем ты в воду сел?

– Что уж там, ты в шоке, имеешь право, – доложил Аркаша.

– Искупались и довольно, – я медленно возвращалась к жизни, и это было приятно. – Теперь можно пойти в «Гребень», выпить и потанцевать.

– Ради бога, куда хочешь, но сначала обсохнем, – мягко подсказал Аркаша, поднялся и протянул руку.

– Приглашаю к себе, только с одним условием, договорились? – согласилась я и поднялась на ноги с предложенной помощью.

Морская вода текла с обоих ручьями и оставляла за нами мокрый след от пляжа до лоджии 101-ого номера, где окно продолжало светиться, как ни в чем ни бывало, а шторы колыхались в такт морскому бризу. Облокотясь о парапет с наружной стороны, я продиктовала Аркаше обещанные условия, их становилось все больше с подходом к базе.

– Сначала найди мои туфли, они здесь где-то валяются. Я сама не влезу, помоги, пожалуйста. Да, в душ я пойду первая, если не возражаешь, а самое главное, ты мне больше не морочь голову, в дурочках я уже побывала.

Аркаша со всем легко согласился, осторожно переместил меня за ограду и пошёл к своей машине погасить фары. Без него я в номер не входила, стояла в луже около дверей и держалась за притолку.

– Нет, никакого душа, вернее потом, – сказал Аркаша через минуту. – Вот одеяло, быстро снимай платье и заворачивайся, а полотенцем замотай голову. На выпей, у меня всегда с собой. Тебе надо обязательно, не спорь.

Я ни с кем не собиралась спорить, послушно завернулась в отельное имущество наподобие мумии и залпом выпила четверть стакана коньяку. Стало немного теплее, озноб вроде поослаб, только тогда я заметила, что гость стоит посреди номера весь мокрый, и предложила ему второе одеяло. Аркаша принял предложение, на секунду ушел в санузел и вышел оттуда, обернутый, как римский сенатор, в руке он держал второй стакан.

Когда Аркаша хлебнул свою дозу, я жестом указала на соседнюю койку и задала первый вопрос. Дурные примеры, как известно, заразительны, а восприятие у меня замедлялось с каждой секундой, я постепенно впадала в оцепенение, но самое существенное надлежало выяснить на месте и своевременно.

– Ты Обольянинов или брат? – наконец сформулировала я.

– Они владельцы, я служу, – так же невнятно пояснил Аркаша. – Но из фирмы, ты права, раньше вместе служили.

– А в каком ты был чине? – последовал лишний вопрос вне всякого плана.

– Подполковник, – зачем-то ответил Аркаша. – Работал в контрразведке, ушёл с Володькой Обольяниновым. А брата никакого нет, это специальное обозначение, для ориентировки.

– Хрен тогда с ними обоими, но вот что плохо, я сейчас могу заснуть, а хотела спросить что-то очень важное, – пришлось признаться вместо вопроса.

– Тебе нельзя спать, – забеспокоился Аркаша. – Лучше выпей. У тебя шоковое состояние, нужно отвлекаться, говори, пожалуйста, и не засыпай.

– Хорошо, налей, а в шкафу у меня есть бутерброды, – вспомнила я не к месту.

– Почему в шкафу? – безмерно удивился Аркаша, но принёс.

– Откуда я знаю, почему в шкафу, захотела и положила, – честно ответила я. – Давай выпьем за твоё здоровье и за моё, естественно. Теперь объясни, какой дурак придумал петрушку с Салониками. Делать нечего было, что ли?

Аркаша слегка обиделся, оценка показалась ему излишне резкой, но он сдержался, и пояснил, что операция была продумана дельно, а опрокинул её «Аэро-Пасифик». Как-будто обкатывая доклад для старшего Обольянинова, мой ангел-хранитель сообщил, что задачу он в принципе выполнил. Узнал меня в аэропорту по наводке из «Аргуса», посмотрел за обстановкой вокруг, затем намеревался следовать за объектом незаметно, махнуть из Салоник прямо на остров, взять напрокат автомобиль и наблюдать, что происходит, и кто набивается мне в компанию.

Они разработали два варианта, по одному он следил бы за мной незаметно, по второму завёл бы курортное знакомство, приплетя к нему случайную встречу в Шереметьево 2. Салоники встряли отчасти специально для маскировки, а также потому, что билеты на чартер в Ираклион были распроданы заранее. Но вмешался «Аэро-Пасифик», и всё пошло кувырком. Вместо того, чтобы вылететь в Салоники за час до меня, Аркаше пришлось слоняться по Шереметьево, и он здраво рассудил, что избежать знакомства с объектом не удастся, это выглядело бы подозрительно в дружном братстве неулетевших пассажиров, тем более, что только мы двое оказались несемейными.

Тогда Аркаша выбрал меньшее из зол и сделал вид, что у нас возникла дорожная симпатия, заодно присмотрелся ко мне поближе. (Однако к каким выводам пришел подполковник из контрразведки, он не доложил.) Аркашин рассказ отвлёк меня от шокового состояния и дальнейшие его похождения я выслушала уже с симпатией.

Ну вот, он с грехом пополам долетел до Салоник, оформился в своей гостинице и исчез оттуда, как только позволили обстоятельства. Весь остальной световой день он добирался до побережья с жуткими неувязками, менял машины, они всю дорогу ломались, переправлялся с материка на остров, брал тачку в Ираклионе со страшным скандалом. Потому что за баксы ему давать не хотели, требовали фунты, марки или кредитную карточку, так что пришлось менять зелёные на греческие драхмы, а за них тоже машину не давали, он менял драхмы на английские фунты с большой потерей, наконец взял чёртов драндулет и поехал вдоль берега искать поселок Сталис, деревню Малию и отель «Кактус-бич». (Некоторое знание английского позволило бывшему подполковнику обозвать отель нехорошим словом, чем он не преминул воспользоваться.)