Критский бык - [119]

Второе «что худо» выглядело так.

Пакет акций, записанный за мной, хоть смотрелся красиво, но имел достоинства журавля в небе. Когда ещё я увижу эти деньги, заработанные личной добродетелью? Обстоятельства жизни в этой стране и в данное время стабильности не сулили. Я, конечно, не верила в самое радикальное «худо», что коммунисты придут к советской власти в один не слишком добрый день и все отберут, но… Здесь вам не тут, здесь от сумы и от тюрьмы не заговорен никто, особливо если деньги в каких-то непонятных акциях. А в результате моей деятельности основной кормилец «Аргус» оказался рядом с зоной «сумы», поскольку Паша вынул финансовые подпорки. Следовательно, по второму пункту – что хорошо, оно и худо.

Далее встал на очереди третий номер, он напрашивался на худое начало по всем законам божеским и человеческим, иначе перед вами не женщина, а чудовище.

Пункт третий, начинаем с того, «что худо».

Данное дело, едва начавшись, привело к катастрофе в моей личной жизни. Гарик ушёл с концами, тут же принял решение жениться, и наших трехлетних отношений как не бывало. Постоянный друг сердца ушёл навсегда, предпочёл другую женщину и собирался жить счастливо без моего участия, хотя и ощущал неловкость. Мне осталась дурная дорожка, по ней я не замедлила последовать при участии первого встречного партнёра. Как ни крути, данная ситуация смотрелась худо, приличной женщине надлежало лить слёзы, рвать на себе волосы и посыпать пеплом то, что осталось.

Однако против всех законов уж не знаю чего, в пункте третьем, личном и было

«Хорошо и чуть более того».

Никогда и ни с кем, теперь и навсегда, несмотря ни на что, наоборот – вопреки всему, мне было – не то что хорошо… Я даже слова такого не знала, мне было как! Мне было как в изумрудном кристалле, где кругом сияло, преломлялось, переливалось и бросало вовне сверкающие искры. И на одну минуту значило навсегда.

Не хуже любого постороннего наблюдателя я осознавала, что такое тесное сплетение «хорошо» с «худо» предполагало одно разумное решение. А именно, сомнительный пункт третий из размышлений надлежало выкинуть, считать недействительным и перейти к дальнейшим номерам намеченной программы.

Четвертый пункт осмысления опять начинался с «худо».

Мало того, что Гарик сгинул во тьме, я лишилась и второго спутника своей жизни. Наши отношения с Отче Валей зашли в самый настоящий тупик. В его лице от меня ушли разом: старший партнер по бизнесу, старый проверенный друг и единственный полноценный собеседник.

В общении с Валентином я не только выражала себя свободно, но в самой манере изложения находила новые пути и повороты. Бывало, кто ж спорит, что вдали от бывшего друга я мыслила диалогами с ним. Он «говорил со мной в тиши, когда я бедным помогала», «незримый, он мне был уж мил», и так далее и тому подобное из "Евгения Онегина" в частности. Вольно или невольно, Валентин исполнял роль alter ego и собеседника в любых диалогах. К тому же, мы развлекали друг дружку по первому классу. Теперь finita.

Однако и под номером четыре отыскалось «что хорошо».

Худо-бедно, но с выходом из сознания друга Валечки я училась мыслить и двигаться самостоятельно. Пускай и не так весело, но зато без опёки, свободно.

Итого, по четвёртому разу «хорошо» сплетались с «худо», как неразлучная парочка змей или как спирали в ДНК.

Пункту пятому и последнему я не смогла подобрать определения, только даром извела полсигареты. В первом приближении пятый пункт выглядел так.

Всё это конечно хорошо и замечательно, вот только бывший куратор некто Ярнатовский превысил полномочия. Не столь важно, отчего он подумал обо мне худо, с какой радости произвел в агенты объединенных разведок и мафий мира, может быть, я заслужила его худое мнение, но факт остается фактом вне всяких оценок.

Аркаша посетил моё скромное жилище нелегальным способом, усугубил там беспорядок и неизвестно в каком виде оставил. Это безусловно худо, без малейшего смягчающего обстоятельства. Хорошо бы, причём безусловно, подняться со скамьи, бросить оценивать амбивалентные впечатления, ибо не вижу здесь ни Жана-Жака Руссо, ни Баруха Спинозы, и вплотную заняться насущными делами. А именно, ехать домой и смотреть, в каком состоянии пребывает мое движимое и недвижимое имущество после визита упомянутого подполковника.

Я надеялась, что серебряных вилок он с собой не унёс, но закрыл ли двери и запер ли сейф в пылу разыскного угара – Бог весть. А мой замок в принципе открывается гвоздем. В довершение конфуза, помнится мне, что в ванной комнате уютно располагалась экспозиция скромного исподнего, неужели данное зрелище лишило бедного Аркашу последних остатков соображения?

До такой степени, что он забылся вконец и ринулся меня разоблачать по всем канонам советского шпионского жанра. Образчик был предъявлен только что…

«Вы изобличены, гражданин Гадюкин, вот доказательства!» – примерно к такой мысли свелось недавнее выступление подполковника.

Так вот гражданке Гадюкиной не худо бы пойти и проверить тайник на кухне, произвести инвентаризацию компрометирующих ценностей, убедиться, не счёл ли подполковник какую-нибудь яркую брошку уличающим обстоятельством из жёлтого металла. И хорошо бы это предпринять поскорей, по свежим следам взлома и обыска.