Критика демократии - [64]

Социальный демократизм ставит себе цели, значительная часть которых вполне осуществима (именно в области экономической). В действии он совершенно практичен. Конечно, есть и у него фразы вроде толков о будущем уничтожении государства, о свободе, равенстве и т. п. Но эти фразы ему нисколько не мешают, а, напротив, помогают. Без этих невинных украшений он мог бы показаться чересчур грубым и оттолкнуть от себя массы. Эти фразы льстят самолюбию рабочих и дают им возможность помечтать на возвышенные темы. А между тем ничему практическому это не мешает, потому что отодвигается в отдаленное будущее. В ожидании же будущего социальная демократия складывается в организацию со своим начальством, с подчиненными, с дисциплиной, которой позавидует иная армия. Какого бы то ни было опасного, рискованного шага эта организация по принципу избегает, усвоила тактику бить только наверняка, только имея превосходство сил и до поры до времени — по возможности легально. Успехи ее общеизвестны. Партия уже теперь организовала миллионы населения.

Переворот по системе социальной демократии тем более легок, что он не может устрашать даже весьма значительного числа малоимущих “буржуа”. Партия и теперь содержит массу людей на жалованье, а в будущем ставит план гигантской организации страны. При этом потребуется, очевидно, огромнейшее число всевозможных “заведующих”, “управляющих”, “комиссаров” и т. д. Всякий ловкий человек вправе ожидать себе здесь теплого местечка. В общей сложности социальная демократия имеет умных вожаков и послушную массу, и если социалистический переворот намечен в судьбах человечества, то его произведет, конечно, эта партия.

XII

Диктатура рабочего класса. — Новое государство. — Сословность социалистического строя. — Аристократия и крепостное сословие социализма

Итак, допустим, что явился “1789 год” социальной демократии. Начинается “диктатура рабочего класса” и постройка нового общества.

Собственно организация национального производства не представляет ничего невозможного. Современный рабочий привык к труду, капитализм выработал массу превосходных администраторов. Современное производство так сконцентрировано, что его совершенно возможно вести под управлением государства. Организовать распределение продуктов посредством системы государственных складов также не представляет ничего немыслимого для народов, которые и теперь умеют кормить и одевать казенным способом миллионные армии солдат. Для организации всего этого нужно только правительство, а социальная демократия имеет уже и теперь все его кадры.

Эта сторона дела, конечно, худо ли, хорошо ли, пойдет некоторое время, а средства, скопленные современными обществами, так громадны, что их и при самом плохом распоряжении хватит надолго. Но огромные трудности пред новым строем ставит самый общий тип его, который должен совершенно задушить личность, а она едва ли уступит без самых отчаянных протестов.

Власть нового государства над личностью будет по необходимости огромна. Водворяется новый строй (если это случится) путем железной классовой диктатуры. Социал-демократы сами говорят, что придется пережить период диктатуры рабочего класса. Стоит почитать Фольмара [14] о способах приведения частных собственников к “добровольному соглашению”!* Крупные владения прямо конфискуются, мелкие же, где владельцев много, так что опасно доводить их до бунта, должны быть, учит Фольмар, поставлены в условия такого бесправия, что, в сущности, владельцу остается или с голоду умереть, или “добровольно” присоединиться к братской семье социалистов. Государство принуждено будет сохранить функции судебные и административные или рухнуть в несколько месяцев. Но социальная демократия так практична, что немыслимо даже предположить с ее стороны подобной несообразности. Функции нового государства в области народного просвещения и “нравственного воздействия” на общественное мнение необходимо должны также возрасти. Национальная организация труда и распределения продуктов прибавляет государству новый безмерный источник власти, регламентации и репрессии. В виде “временной”, но бесконечной фактической меры оно, без сомнения, будет иметь и силы вооруженные, под каким-нибудь звучным или скромным названием. Пред этим всесильным государством, хотя бы оно и получило название “общества” или “народа” и т. п., личность оказывается ничтожной и бессильной пылинкой. Она зависит от общества везде и во всем, везде и во всем должна находиться в предписанных рамках. Уйти от них некуда. Нельзя даже просто замкнуться в своей семье, в своем независимом уголке. Такие уголки исчезнут. Все на миру, на виду, на общем положении, под общим надзором.

Это постоянное давление, эту вечную зависимость невыносимо испытывать даже в том случае, если человека подавляет однообразная народная масса взаимно сковывающих друг друга “сограждан”, среди которых нельзя остановить озлобленного внимания на каком-либо специализированном подавляющем классе. Но в действительности классы не исчезнут, и это обстоятельство, само по себе естественное, окажется чрезвычайно компрометирующим для такого строя, который явился на свет с формальным обязательством уничтожить деление общества на классы.