Критика демократии - [132]

Подобное явление у нас называют забастовкой только по негражданственности, по непониманию права и свободы, по неуважению к воле самих рабочих. В описанной сцене — вовсе не забастовка, а грубейший разбой и насилие. В цивилизованной стране сами рабочие не позволили бы над собой насилия “комитета”, не получившего их полномочий, сверх того, и гражданской властью насильники были бы немедленно разогнаны и потерпели бы серьезную кару суда. У нас же все это совершается безнаказанно. Это, конечно, составляет серьезную вину властей — административной и судебной, — которые не защищают свободы личности граждан и неприкосновенности их имущества. Но несомненно, что тут виновата также и политическая неразвитость самого народа и общества, вследствие которой над ними можно проделывать что угодно.

Разве невозможен у нас такой случай? Петербургские революционеры, желая произвести смуту в Москве, посылают туда 500 чело-бек, которые, при наших нравах, могут “снять” в Москве десятки фабрик в течение дня — стоит только приезжим гурьбой навалить-w на одну фабрику, насилиями “снять” с нее рабочих, объявить “забастовку”, затем приказать рабочим идти с собой “снимать” другие фабрики. Мы видели, что рабочие покорно слушаются, и вот вместо 500 окажется уже 1000 насильников. На следующей фабрике та Же история и так далее. В день-два только что благополучно работавший город оказывается “забастовавшим”!

Три четверти рабочих, может быть девять десятых, недовольны, плачут по уходящему заработку. Но все подчиняются...

Почему? Отчасти, конечно, по невежеству. Им наговорили, будто бы за границей так совершается “рабочее движение”, будто бы “пролетарии всех стран” должны соединяться... Но еще больше действует пассивность, гипнотическая привычка подчиняться приказу, откуда бы он ни выходил, привычка рабства, непонимание своего права, неуважение к чужому. Вот чем создаются беспричинные забастовки, вследствие которых промышленность становится игрушкой в руках спекуляторов, а рабочие выбрасываются на улицу голодные, постепенно озлобляющиеся и потом, конечно, легко натравливаются на правительство.

Революционеры, как выражается Жорес, “хитрят” с рабочими, то есть попросту обманывают их.

Так дело дошло и до “вооруженных восстаний”, в которых немало людей действовало под давлением такого же насилия и обмана.

Множество разорении и бедствий разлилось таким путем по всей России. Но какова же тут роль рабочих? Разве это роль граждан? В Европе когда-то буржуа, добывая себе конституции, выгоняли рабочих на баррикады, закрывая свои фабрики якобы по невозможности работать “при таком правительстве”... У нас роль рабочих еще более печальна. Они позволяют играть собою группе таинственных заговорщиков и сами “прикрывают” фабрики, отнимая работу у своих же собратьев.

Если бы мы уважали права и свободу — рабочие не позволяли бы ни себе насилий над другими, ни себя превращать в игрушку чужих планов.

Не разорялась бы и промышленность, которую так трудно выращивать и без которой пролетарии и капиталисты одинаково обречены на голодное вымирание. Да и революции если бы и происходили, то лишь при желании большинства, а стало быть, кончались бы быстро, с положительными результатами и без разорения всей страны.

У нас же по привычкам рабского повиновения миллионы людей делаются игрушкой планов революции, которой на самом деле хочет какой-нибудь десяток-другой тысяч человек. И вот в результате никакой революции не получается, потому что для нее все-таки нет достаточно силы, но зато происходят бесконечные смуты, кровопролития, насилия, всеобщее взаимное разорение, подрыв труда, а отсюда — нищета, озлобление, грабежи и т. д.

В создании этой анархии забастовки сыграли едва ли не первенствующую роль, запутав правильную постановку рабочего дела и рабочей организации и обрушившись экономическими бедствиями на самих рабочих и всю страну.

V

Экономические последствия наших забастовок

Разумные забастовки, к которым иногда принуждены прибегать рабочие для улучшения своего экономического положения, могут иметь тяжелые последствия для одного хозяина или группы хозяев, но наши забастовки обрушились своей тяжестью на всю страну, на ее промышленность и, конечно, прежде всего на самую массу рабочих. Для обрисовки хоть части этих бедствий приведу подсчеты, которые были сделаны известным экономистом г-ном Л. Вороновым [3] в его публичной лекции, вышедшей отдельной брошюрой “Ложный путь”.

Удар, нанесенный забастовками всем жителям России, в материальном отношении, говорит он, огромен. Один только пожар бакинских нефтяных промыслов уничтожил разного рода имущества на 40 миллионов рублей, не считая стоимости самой сгоревшей нефти. Очевидно, однако, что промышленники возместят свои убытки, и это падает на потребителей, то есть на весь народ. Цена нефти в разных ее видах поднялась в среднем на 20 копеек с пуда, и, по подсчетам г-на Воронова, излишняя переплата населения по этому случаю составляет по крайней мере 50 миллионов рублей в год. Но это не все. Повышение стоимости нефтяного отопления и прямой его недостаток ненормально усилили спрос на все другие виды топлива — дрова, каменный уголь, торф и т. д. Это имело последствием повышение их стоимости, а в результате — “холодной и голодной деревне приходится напрягать все силы, чтобы оплачивать стоимость бакинского пожара”.