Критика демократии - [122]

Критическое отношение, о котором я упомянул, состоит не в сплошном порицании и отрицании, а в том, чтобы понять как слабые и вредные стороны социализма, за которые он должен быть не допущен к господству, так и его справедливые, сильные стороны, которыми он завоевал столько умов и сердец.

Исполнить эту задачу во всей полноте возможно лишь в сочинении, гораздо более обширном, нежели настоящая брошюра. В ней я поэтому должен ограничиться лишь главными, наиболее существенными пунктами, которые способны, при уяснении своем, дать нам сознательное, разумное отношение к социализму.

II

Индивидуализм и коллективизм

Человеческое общество создается взаимообщением личностей. В нем неразрывно связаны поэтому два элемента: индивидуализм и коллективизм, обособленность личностей и тесная связь их. Неправильности в их сочетании порождают различные болезни общества. Злоупотребления и преувеличения индивидуализма вызывают протесты коллективизма — и наоборот. В увлечении протеста, коллективистская идея является в коммунистической форме, а идея индивидуализма — в форме анархизма.

Между прочим, должно заметить, что все эти явления не по названию, а по содержанию фактов — вовсе не новые в мире. Коммунизм всегда налагал свою печать на общества, не доросшие до государственности. Протест личного произвола против стеснений государственности тоже не нов. У нас в России так называемые “воровские люди” старых времен были выразителями духа анархизма, хотя и неспособного себя теоретически формулировать. М. Бакунин был прав, связывая свою идею анархии с миром разбойников.

“Со времени основания Московского государства, — говорит он, — никогда не прерывался русский разбой... Разбойник в России — настоящий и единственный революционер... Кто хочет революции народной, тот должен идти в этот мир”*.

“Мы, — поясняет он, — понимаем революцию в смысле разнуздания того, что теперь называют дурными страстями, и разрушения того, что на том же языке называется общественным порядком... Мы призываем анархию, убежденные в том, что из этой анархии, то есть полного выражения разнузданной народной жизни, должна выйти свобода, равенство, справедливость, новый порядок”**.

В этих последних призывах выражается, конечно, уже полная бедность мысли. Если бы Бакунин имел сколько-нибудь созидательного разума, то он бы легко заметил, что новый порядок у разбойников и “воровских людей” возникает вовсе не тогда, когда у них “разнузданы дурные страсти”, а лишь тогда, когда они начинают устраивать общество на обычных гражданских основах, только по возможности освободив их от злоупотреблений, вызывавших протест личности. Так именно создались наши превосходные казачьи общины. Образчик основания гражданской общины всяким сбродом составила в наши дни так называемая Желтугинская республика (на Амуре), причем беглые каторжане начали с самого беспощадного уничтожения “дурных страстей” и с организации сильнейшей власти с огромными полномочиями***.

Впрочем, излишне доказывать невозможность анархической идеи, которая имеет исторический и социальный смысл только как протест личности против подавления ее свободы. Так, например, анархизм явился бы, конечно, очень полезным и даже спасительным для культуры элементом в случае возникновения “будущего строя” социальной демократии, сделав невозможным последовательное осуществление его отупляющих человечество основ.

* Бакунин М. Постановка революционного вопроса. ** Бакунин М. Программа и предмет революционной организации интернациональных братьев. *** “С первых дней утверждения правления, — рассказывает летописец Желтуги, — многим, думавшим, что с ним можно шутить, пришлось плохо. Первые две недели могли бы по справедливости назваться временем страшной порки. Секли ежедневно и за воровство, и за мужеложство и т. д. — словом, секли с утра до ночи за всякий проступок, и только после такого воздействия со стороны старшин на любителей чужой собственности и сильных ощущений они несколько угомонились. Весть о строгом наказании за каждый проступок разнеслась по Амурской, Забайкальской и Иркутской областям, и торговое сословие стало появляться на прииски”. За убийство на Желтуге казнили смертью, для чего на базарной площади была воздвигнута виселица. (См.: Ядринцев. Сибирский сборник. Амурская Калифорния, 1886.)

Точно так же и наоборот, в эпохи злоупотреблений индивидуализма, подрывающего коллективные интересы, издревле выступала с протестом коммунистическая идея. Первый знаменитый выразитель ее — Платон — жил в эпоху упадка, порожденного злоупотреблениями свободы (в Афинах). Время Томаса Мора [1], автора “Утопии”, было эпохой обезземеливания английского крестьянства своекорыстной хозяйственной системой лордов*.

Современный социализм также явился под влиянием “буржуазных” злоупотреблений, а злоупотребления буржуазного строя стали возможны и даже неизбежны вследствие ошибочности государственного строя, заложенного французской революцией XVIII века**.

Это государство лишено было прямой связи с социальным строем общества, вследствие чего должно было установить ее посредством партий, а это приводит к классовому захвату власти.