Критические статьи - [3]

Чудесное и волшебное в романе Габриэля Гарсия Маркеса "Сто лет одиночества"

Перевел с исп. Борис Гершман. Источник: MundoLatino.org

Произведения, основанные на вымысле, должны быть доступны пониманию читателей, их надлежит писать так, чтобы, упрощая невероятности, сглаживая преувеличения и приковывая внимание, они изумляли, захватывали, восхищали и развлекали...

Сервантес, "Дон Кихот", гл. XLVII

Среди множества неожиданностей, встречающихся при чтении романа "Сто лет одиночества", одна из самых привлекательных - это пристальное внимание, которое уделяется волшебному и чудесному. Магический мир жил в элементах народного творчества, которые были перенесены в современную литературу и сохранены до наших дней. Колдовство, чудеса, волшебные чары составляют часть народной культуры, уходящей своими корнями в средневековье, которая испытала влияние инквизиции, просвещения XVIII века и, наконец, научного позитивизма. Интерес к темному миру магии заметно растет в испанской литературе, из которой, в соединении с индейскими мифами, появилась смешанная латиноамериканская культура. Современные романисты используют систему повествования, в которой недостаточно места волшебному миру. Алехо Карпентьер, Мигель Анхель Астуриас, тот же Хорхе Луис Борхес и многие другие пытаются восстановить его в своих произведениях. Кортасар также уделяет должное внимание магическому, но с точки зрения городского сознания.

Но Гарсия Маркес воссоздает его совершенно по-новому и достигает потрясающих результатов. На первых же страницах романа он упоминает "алхимиков Македонии" и их мифы. С помощью алхимии, например, Мелькиадес вновь обретает молодость. Конечно, отчасти это чудесное превращение - всего лишь насмешка, шутка. Мелькиадес появляется со вставной челюстью, которую он показывает восхищенным зрителям: иногда магия не что иное, как обман. В этом контексте нас не удивляет упоминание о Нострадамусе. Урсула, один из центральных персонажей романа, - это женщина, выражающая привязанность к реальности; наблюдая бесплодные изобретательские попытки мужа, она говорит о противоположности алхимии и настоящей науки, которая является двигателем прогресса.

Мертвые появляются в романе как живые. Один из таких "живых мертвецов" - Пруденсио Агиляр, которого убил Хосе Аркадио Буэндиа. Они не призраки, а существа, с которыми можно поговорить и которые спокойно бродят по домам днем и ночью. Супруги обнаруживают Пруденсио даже в собственной комнате и вынуждены уйти из деревни. Аурелиано обладает редкой "алхимической" интуицией. Его не удивляет то, что мертвые живут вместе с живыми и даже реинкарнируются, как Мелькиадес. Когда персонажи бредят, в царстве подсознания они осуждают волшебные эффекты окружающего мира. Реальность в романе "Сто лет одиночества" не менее волшебна и загадочна. Аурелиано Печальный раскрывает, что привидение, обитавшее в "ничьем" доме - это всеми забытая Ребека. Вечный жид появляется в форме монстра; пергаменты оказываются магическими. Они и составляют роман, который читатель держит в своих руках.

Гарсия Маркес показывает в романе "Сто лет одиночества", что чудесное может существовать наряду с обыденным, и с помощью образного и ясного языка превращает невероятное в правдивое и поэтичное.

Повесть о том, как бедный телеграфист Флорентино Ариса полюбил красавицу Фермину Дасу и ждал ее ответа 51 год, 9 месяцев и 4 дня

Павел Фокин (Знамя, №2'1999)

Любовь сильнее всего, она способна преодолевать любые препятствия и невзгоды, готова ждать годами и терпеть, но в конце концов любовь побеждает. Вот и наша любовь к Маркесу победила, преодолела все запреты и препоны на пути к публикации на русском языке новых произведений мастера. И ждать пришлось всего-то тринадцать лет.

Роман "Любовь во время холеры" появился на свет в 1985 году. Он стал первым крупным художественным выступлением Маркеса после вручения ему в 1982 году Нобелевской премии. Прославленный на весь мир певец Макондо не изменил своей привязанности к Богом забытой, терзаемой гражданскими распрями и экономическими неурядицами Колумбии. Действие романа разворачивается в конце прошлого - начале нынешнего века, заканчиваясь где-то в середине двадцатых годов. Но не экзотики ради обратился писатель к образам далекого, захолустного мира. Как известно, на фоне упадка и разрухи ярче проступают черты человеческой индивидуальности, самые скромные в условиях благополучного мира люди обретают "во время холеры" масштабность драматических героев: их чувства сильнее, их поступки решительнее, их слова точнее. А Маркес всегда любил колоритных героев, наделенных редкостными качествами и необычными характерами.

Болезнь, которую переводчик предпочитает называть чумой, но которая по авторскому замыслу, да и по всем клиническим симптомам, так или иначе описанным в романе, все-таки является холерой, служит писателю в качестве развернутой экзистенциальной метафоры. Как гласит одно американское граффити: "Жизнь - это затяжная болезнь с летальным исходом". "Время холеры" - это время вне истории, это метафизическое условие человеческого бытия: в ожидании смерти, у "бездны мрачной на краю". "Время холеры" выводит коллизию романа за рамки конкретной исторической эпохи, распахивая дверь в мир знаменитого маркесовского "мифологического реализма".